Время не обманешь

Марк соглашался. Для проформы упоминал о том, что на «Артемиде» есть несколько ракет, которые командор при желании может выпустить вдогонку, однако это был явный перебор — чисто гипотетическая, маловероятная возможность.

Марк соглашался, но не отступал. Я не смогла убедить. Каждый раз находил всё новую причину, чтобы не рассматривать бегство как реальную возможность остаться вдвоём. Когда отговорки закончились, Марк просто перестал отвечать на мои вопросы и замолчал.

Вечеринка прошла в атмосфере уныния и всеобщего мрачного настроения. Не смогли оживить ни Стивен, который много шутил, ни Гленн, долго и увлечённо рассказывавший о своей концепции прямолинейного течения времени, ни Габриэль, призывавший всех веселиться и танцевать.

Шутки Стивена были глупыми, наигранными и совершенно не уместными. Стивен сначала старался не обращать внимания на кислые физиономии, потом обиделся и стал налегать на спиртное.

Гленн, которого отсутствие слушателей не очень-то и смущало, не отставал в количестве потребляемого алкоголя. В конце концов, дошёл до стадии, когда внятная речь и связанные между собой мысли — это уже нечто недостижимое. После чего скромно присел в угол зала, но ещё долго не оставлял попыток продолжить рассказ.

Габриэля же попросту все игнорировали.

Марк весь вечер держался особняком. И от коллег, и от меня. Стоял в стороне от основного действа, ел маслины и пил мартини, изредка огрызался на разглагольствования Стивена. Особенно когда тот имел неосторожность пройтись по «Одарённому», экипаж которого считал компанией трусов и лоботрясов.

В какой-то момент я потеряла его из виду. Обведя взглядом наше, прямо скажем, немногочисленное сборище, поняла, что Марк незаметно улизнул, скрылся в неизвестном направлении.

Я решила, что дальше так продолжаться не может и мне просто жизненно необходимо поговорить с Марком, вызвать на откровение, а дальше — будь что будет. Если не доверяет или что-то скрывает, то чем раньше об этом узнаю — тем лучше. Даже если разлюбил — пусть скажет напрямую.

Я покинула кают-компанию и побрела по тёмным коридорам «Артемиды». Казались мне мрачными и холодными. Всё на этом корабле стало каким-то безжизненным, как и наше бытие — долгое, вялотекущее и лишённое всякого смысла.

Когда вошла в его каюту, Марк полусидел-полулежал на кровати, спустив одну ногу на пол. В одной руке — бутылка мартини, в другой — пачка листов, скреплённых в уголке канцелярской скобкой.

Услышав шаги, он встрепенулся, тревожно на меня посмотрел, после чего невозмутимо вернулся к чтению.

— А, это ты… — только и произнёс Марк.

Мне показалось, что тон недовольный, словно пытается сказать, что отвлекаю.

Я застыла в дверях, не зная, с чего начать, а Марк как будто бы не обращал на меня никакого внимания.

— Что ты читаешь? — тихо спросила я, стараясь выглядеть как можно скромнее и ненавязчивее.

— Да, так… ничего… — ответил, не поднимая головы. Потом всё-таки взглянул, вымученно улыбнулся и добавил: — Техническая литература. Про топливную систему.

— Я тебе помешала? — Я потупила взор. — Ты хотел побыть один?

— Ммм… Нет… Скорее нет, чем да, — сказал Марк, но я поняла, что помешала.

— Может быть, мне уйти?

— Нет, ну что ты… — Поднялся с кровати и приблизился ко мне, крепко обнял.

Впервые за последнее время почувствовала его нежность, что нужна ему. Объятие не было просто формальностью, в нём было тепло. Марк увлёк меня к кровати, заставил присесть и сам сел рядом.

— Мы так мало разговариваем, — пожаловалась я, понимая, что сейчас расплачусь. — Так мало времени бываем вместе. Что происходит? Что-то не так?

Вновь обнял — ещё крепче.

— Всё хорошо, радость моя, — прошептал Марк. — Дело в том, что… Ну как тебе объяснить?.. У меня в голове появилась идея. Полностью захватила меня, не могу думать о чём-то другом. Это временно, это пройдёт.

Висевший у меня на шее тяжёлый камень в один момент исчез. Провалился куда-то вниз, в пустоту. Слова Марка не вызывали сомнений, я верила ему. Эти слова оказались самым радостным, что было у меня за последнее время.

— Это правда? — не веря в своё счастье, спросила на всякий случай. — Ты меня не разлюбил?

— Нет, конечно, не разлюбил. — Марк улыбнулся, как взрослые улыбаются детским страхам.

На душе стало спокойно и легко. Я обняла Марка и положила голову ему на плечо.

Мой взгляд упал на бумаги, которые он читал до этого. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем поняла, что передо мною вахтенный журнал «Одарённого».

XVII. Кэрри

Тепло и умиротворённо.

Кажется, это называется негой. Мои растрёпанные по подушке волосы щекочут лицо. Совсем чуть-чуть, ненавязчиво. Я обнимаю Марка, всем телом ощущая каждую клеточку его тела. Очень чувственно — прикасаться к нему, сильному и могущественному.

Я приподнимаю голову и заглядываю в его лицо.

Как это красиво — одухотворённый, задумчивый лик увлечённого и умного человека. Такое солнышко, рассматривающее звёзды.