Время-память, 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре

…А жанр карнавального действа, столь полюбившийся Рубиной впоследствии, не должен никого вводить в заблуждение. Это всего лишь удачно найденный контекст для серьезного разговора.

2

Конечно, главное в творчестве Дины Рубиной — романы и повести, более или менее объемные произведения, принесшие ей громкую литературную известность. «Вот идет Мессия!..», «Последний кабан из лесов Понтеведра»(1998), «Высокая вода венецианцев» (1999), «Синдикат» и «На солнечной стороне улицы», не говоря уже о последних романах писателя — это как раз те книги, о которых больше всего говорят читатели, пишет пресса, спорят критики.

Тем не менее, к жанру коротких рассказов Дина Рубина всегда обращалась с неизменной регулярностью. Неожиданно, часто загадочно, на фоне больших романов выглядят крошечные, в три-четыре странички, истории из книги «Несколько торопливых слов о любви» (2003), чаще всего с несчастным, иногда трагическим финалом, туманящие глаза и отдающие болью в сердце. Например, первая новелла цикла — «Область слепящего света» — повествует о внезапной встрече двух немолодых уже людей, которая нежданно-негаданно перерастает в страстную любовь, вдруг прерванную взрывом самолета, следующего рейсом «Тель-Авив — Новосибирск». Реальная катастрофа, случившаяся в начале 2000-х над Черным морем.

Игра Дины Рубиной со временем обретает в новеллах «двойное дно»: импульс памяти, внезапный и необязательный, рождает воспоминание о происшедшем некогда событии, последствия которого тянутся через годы. Иногда действие укладывается в несколько мгновений, иногда растягивается на целую жизнь, но что длится дольше — миг или вечность, — понять невозможно.

Новелла «Гобелен» — повесть о памяти: случайно увиденный фрагмент театральной декорации всколыхнул воспоминания героини о ее детстве и юности, пережитых еще раз завораживающе выпукло и ярко. Но, оказывается, что деталь домашнего быта — гобелен с пустяшными, в сущности, оленями, — ставший в детском воображении некой моделью идеальной жизни, буквально никак не задел ее дочь, росшую, казалось бы, в тех же условиях и в том же интерьере.

Совсем уж незначительный эпизод — фотография для интервью в глянцевом журнале к юбилейной дате — стал сюжетом истории, рассказанной в новелле «Шарфик», явно автобиографической, о чем свидетельствует известное фото Дины Рубиной в черной широкополой шляпе, одно время кочевавшее из книги в книгу. Из банальной бытовой истории новелла вырастает в притчу о мастерстве и мастерах, обремененных вроде бы ничем не обоснованным умением делать свое дело лучше других. А вот «Двое на крыше» — трагический сюжет о любви и смерти, — воспоминание из детства автора; впоследствии в слегка измененном виде эта новелла войдет в роман «На солнечной стороне улицы».

Суть книги Рубиной, кажется, можно было бы определить парой фраз, сказанных пациенткой родильного отделения Подольской областной больницы Надей: «Живешь ты, живешь, очумеешь от этой говенной жизни, запаршивеешь душой, думаешь, что никакой любви нет… А она, девочки, есть! Надо только затаиться, ждать и не рыпаться…»

К сожалению, нехитрый рецепт товароведа Нади имеет и обратную сторону: дождавшемуся отнюдь не гарантировано вечное счастье. Это подтверждают две истории, рассказанные автором в последней новелле сборника «Такая долгая жизнь», они замыкают круг любовной ворожбы и заклинаний трагической развязкой.

Важным жанровым направлением творчества Рубиной стали «монологи» от лица «лирического героя», которого окружающие именуют Диной, с участием реальных мужа Бориса и дочери Евы, часто и других вполне осязаемых личностей, взятых прямо из окружающей жизни. В прежние годы без таких былей и «баек» регулярно концертирующему на разных континентах автору было не обойтись. В сборнике «Несколько торопливых слов о любви» такие монологи представлены в разделе «Ручная кладь». Все они написаны с блеском, хотя внешне принадлежат к «разговорному жанру».

Еще один жанровый пласт в книгах Рубиной, пожалуй, легче всего определить как путевые очерки, хотя, в сущности, это не очерки, а настоящие повести, просто привязанные к дороге, — под тем или иным предлогом они включены во многие сборники писательницы. Более того, однажды они сложились в особую книгу «Холодная весна в Провансе» (2005). Эти произведения — отнюдь не случайные птицы, невесть откуда залетевшие на ее творческие поля: семья часто путешествует, и дорога для них — не праздное созерцание красот, а вполне осмысленная часть жизненного пути, требующая, помимо тщательной предварительной подготовки, еще и своеобразных творческих отчетов перед читателями.

3