Время перемен

Американо-саудовские переговоры на высшем уровне продемонстрировали сложность положения США в диалоге со своими региональными партнерами. Попытавшись найти общий язык с Насером и националистами, США все равно были вынуждены ставить во главу угла традиционные для себя партнерские отношения. Сложный конфликт в Йемене лишь обнажил невозможность найти прочную основу для взаимоотношений с националистами. В американской внешней политике встала сложная дилемма: либо выбор в пользу прочного союза с предсказуемым режимом Саудовской Аравии, либо – с Насером, который в любой момент мог вновь повернуться к СССР.

К середине октября 1962 г. чиновники Госдепа все же склоняются к признанию режима Саляла, как единственной мере по прекращению распространения революционной волны на Саудовскую Аравию и сохранению более-менее стабильных отношений с Насером.

Правда, в условиях октября 1962 г., когда в результате Карибского кризиса мир фактически оказался на пороге ядерной войны, осуществить признание просоветского революционного режима в Йемене для Вашингтона было крайне затруднительно. В сфере публичной политики это могло означать полную утрату авторитета в глазах части и без того взволнованного внешней политикой Кеннеди американского истеблишмента.

Но если в общественной сфере антисоветская волна лишь набирала силу, то в сфере реальной политики и в дипломатических кругах, напротив, «ожидали некоторого потепления в советско-американских отношениях и “паузы” в ходе развития «холодной войны» в целом»[847]. Именно Карибский кризис 1962 г. сделал очевидным для Белого дома необходимость избегать лобового столкновения с СССР в любой из точек мира. Это стало основным последствием кризиса на макроуровне международной политики[848].

Как подчеркивали сотрудники отдела США, «американцы, видимо, полагают, что в целях своей политики, отныне СССР будет действовать гораздо осторожнее и ослабит свой нажим на Запад»[849].

Ход развития событий Карибского кризиса, безусловно, повлиял и на политику США по всей периферии биполярной системы и, в частности, на Ближнем Востоке. Согласно агентурной информации ЦРУ руководство стран региона и ОАР рассматривало кризис как логическое продолжение «блоковой политики двух сверхдержав», что убеждало Насера в правильности принятого решения – максимально дистанцироваться и от СССР, и от США[850]. В русле американской политики в отношениях с Каиром это становилось еще одной преградой на пути сближения с Насером.

На фоне сложного диалога с региональными державами непросто шли англо-американские переговоры. Обозначившаяся уже в первые дни конфликта разница в подходах Вашингтона и Лондона к режиму Саляля с развитием ситуации в Йемене лишь еще сильнее напоминала о себе. В середине ноября, когда конфликт в Йемене принял уже открытую форму, премьер-министр Великобритании Г. Макмиллан направил Дж. Кеннеди письмо, в котором прямо говорил, что «Аден – это следующая цель Насера». По мнению британского лидера, Насер и начатое им вторжение в Йемен прямо угрожали интересам Запада в Иордании, Саудовской Аравии и Адене. В связи с этим Макмиллан настаивал на всемерном затягивании процесса дипломатического признания нового режима в Йемене[851]. Как подчеркнул Макмиллан, «американская комбинация Насера могла просто не сработать», и Насер так и не отказался бы от своих амбиций на юге Аравии.

8 октября 1962 г. влиятельный американский еженедельник US News and World Report опубликовал материал с заголовком «Кто станет обладателем дикого края на юге Аравийского полуострова?»[852]. «Бросок насеровского Египта к Йемену должен был осуществиться в ближайшие недели. В стране начали формироваться два лагеря – республиканцев-сторонников революции и племенных феодалов севера Йемена, выступавших за власть Имама. Но кто бы ни победил в Йемене – Советы, Насер или даже Мао – британскую колонию в Адене, без сомнения, ждут неспокойные времена», – подытоживало издание[853].

Согласно документам британского правительства еще 9 октября «ситуация в Йемене продолжала оставаться неясной, – существовала информация, что имам был все еще жив». Опираясь на эти данные, британская сторона медлила с признанием нового режима[854]. «Политика невмешательства – наша основная линия поведения до тех пор, пока не станет ясно, кто действительно закрепил за собой власть в стране», – говорилось в постановлении правительства[855].

Между тем конфликт начал набирать обороты. 8 октября заместитель премьер-министра эль-Бейдани пригласил к себе представителя английского правительства и обсудил с ним вопрос о концентрации английских войск на границах Йемена[856]. На следующий день руководство революционного правительства Йемена заявило, что «намерено обратиться за военной помощью ко всем миролюбивым странам, если провокации Англии и вмешательство во внутренние дела Йемена не прекратятся»[857].