Время первых. Судьба моя – я сам…

Я был заместителем, а Паша Попович был секретарем партийной организации. Но Паша готовился к полету, а партийной работой я занимался. Я Нелюбову лично говорю:

– Гриша, иди, извинись перед человеком. Это стыдно, ты его оскорбил, а это боевой летчик.

А он:

– Да пошел и ты туда же.

Хорошо, я-то пошел, но комендант доложил наверх, и оттуда пришла шифровка: немедленно отчислить из отряда.

В тот же день мы все собрались в отряде. Собралось собрание не партийное, а просто собрание отряда. И Юрий Гагарин как командир четко обрисовал сложившуюся картину и объявил решение командывания:

– Мы договаривались относительно нашей дисциплины. Вы все знаете, зачем мы сюда пришли. И на такие вещи размениваться не стоит. Кто за то, чтобы Нелюбов, Аникеев и Филатьев были отчислены из отряда?

И еще Рафиков, о котором говорилось выше… Все подняли руки, и они тоже подняли руки. И Каманин не стал церемониться… Нас было двадцать человек, и вот четверо сразу выбыли. Через два дня они уже убыли по своим местам службы.

А позже начались разговоры… Говорили, как все неправильно, как космонавты не по-товарищески отнеслись к своим же… И такая возня была долго, мы пытались Нелюбова устроить летчиком-испытателем, но на него посмотрели и сказали, что не хотят проблем. Он уехал на Дальний Восток. Летал хорошо. И вот после ночных полетов он пришел домой сильно подвыпивший. Зина уложила его спать, а ночные полеты часа в четыре кончались. Сама ушла к подруге ночевать, а утром ушла на работу. А он спустился со второго этажа по простыне. В летной куртке прямо по дорожному полотну пошел в буфет на соседнюю станцию Черниговка. Воротник у куртки поднят. А шел товарняк, вез древесину, и вот из вагона метра на полтора-два торчала доска… Он шел по обочине, и ему этой доской по голове… И он так и остался лежать. Погиб он бесславно. Это произошло 18 февраля 1966 года. А родственники его говорили, что исключение раздавило его морально, что он не выдержал, что сам бросился под поезд…

На самом деле вот такая штука произошла – человек, который имел незаурядные способности, сам себя распылил, сам себя загнал, и он так и остался там похороненным – на Дальнем Востоке, в Приморском крае.

А вот Ваня Аникеев летал и вышел в запас в звании капитана. Он был очень толковый, хорошо перегрузку держал. И учился хорошо. И у него не было тяги к спиртному. Он был награжден орденом Красной Звезды и шестью медалями, совершил 89 прыжков с парашютом.

Валя Филатьев тоже парашютист был отличный и летчик отличный. После отчисления из отряда космонавтов он продолжил службу в ПВО. Иван Аникеев по вечарам часто дом офицеров, конечно, выпивали. Один из товарищей у сонного Ивана взял ключи от автомобиля. Пьяный поехал, сделал наезд, приехал, сунул ключи Ивану в карман. Ивана пьяного подняли и дали ему пять лет. Потом мы уже вмешались, а когда разобрались, что там все было не так, он три года отсидел… Вышел, еще немножко пожил и умер.

Трагично закончилась судьба этих всех ребят. Но наиболее трагична судьба Григория Нелюбова. Человек, имевший все шансы стать одним из первых шести космонавтов, погубил свою карьеру сам. Ему мешал характер – чересчур резкий и вспыльчивый. А вот Аникеев и Филатьев пострадали, что называется, за компанию. Что же касается Рафикова, то он развелся с женой. В общем, все у него пошло кувырком, но он где-то летал, уважаемым стал человеком.

1962 год: новая программа

А еще у нас Герман Титов, второй советский человек в космосе и самый молодой космонавт в истории, был довольно сложный по характеру. Почему его выбрали вторым после Гагарина? Он действительно был подготовлен хорошо, у него была высокая грамотность, отец – учитель русского языка и литературы… Он у нас единственный был из отряда, кто происходил из интеллигентной семьи, остальные все – рабочие, крестьяне, как у Гагарина, у меня отец на стыке – и шахтер, и крестьянин. В общем, каждый выбивался в своей жизни сам, выбирал, где лучше. Как у меня в дневнике написано, судьба моя – я сам.

Что касается меня, то я закончил все на «пять с плюсом», я был первый запасной, но мне дали возможность командовать академической группой. Мол, у тебя все впереди.

То есть первые шестеро начали летать на «Востоках», а мы с Пашей Беляевым, Володей Комаровым и Валей Варламовым стали инструкторами. Мы не летали, но были подготовленные. Знание техники было высокое.

Зато на следующем корабле «Восход» системы были те же самые, только обеспечение и системы жизнедеятельности совсем другие, другая кабина, под рост 174 сантиметра. Это было уже в 1962 году. Сергей Павлович нас в ОКБ-1 пригласил, мы приехали полным составом. Ходим в цеху все в белых халатах, как положено. Стоят несколько кораблей… Необычный корабль с какой-то трубой, с двумя двигателями…

Пришел Королев и сам ведет рассказ:

– Знакомьтесь, это корабль «Восход-2».

А потом он произнес знаменитые слова, очень простые, но это была, по сути дела, программа: