Время подонков: хроника луганской перестройки

– Пойдем, пива попьем? – предложил Краснецов.

Матвеев был согласен, и они поехали из сельскохозяйственного института, в город. В это время было сложно со спиртным. Хотя антиалкогольная кампания провалилась, заводы по производству водки и пива до сих пор не полностью восстановили доперестроечное производство алкоголя. Они шли в кафе, где продавали пиво в бутылках, разговаривая между собой. Вдруг они увидели, что навстречу им идут двое их бывших сокурсников – Юра Завитинский и Сережа Бодриенко. Они жили не в Луганске, а в других городах, поэтому встреча была неожиданной и от этого удивленно-радостной.

– Сколько лет, сколько зим? – привычным народным выражением приветствовал их Матвеев.

– Давно не виделись, – ответил Бодриенко, который работал директором школы в Горловке.

– Рад видеть, – ответил Завитинский, житель Красного Луча – города на границе с Россией.

– Пойдем-те, отметим встречу? – предложил Краснецов.

– Мы не торопимся, но у нас немного свободного времени, – ответил Бодриенко. – Мы в Луганске по делам.

– Ну, на сто граммов, я думаю, времени хватит. Пойдем в кафе.

Это было кафе, намеченное Краснецовым и Матвеевым для выпивки, но почему бы не посидеть в нем со старыми друзьями, вспомнить молодость? Юра и Сережа, поколебавшись, согласились. В кафе Матвеев заказал бутылку водки и по бутылке пива. На закуску взяли помидорно-огуречные салаты. Пока ждали заказанное, разговорились. В студенческие годы Сергей Бодриенко – был главным организатором сценических мероприятий на факультете. Он хорошо пел под гитару. Страстью Юры Завитинского была фотография. Снимки его были профессиональными. Юра был учителем истории в другом городе.

Разлили по полрюмки, в стограммовую тару и выпили за прошлое. Закусили, и начались серьезные разговоры.

– Зарплату задерживают по несколько месяцев в школе, – пожаловался Сергей.

– У нас точно так же, – ответил Краснецов, – так унизительно – денег нет и не у кого занять. Все такие же, как и я.

– Это обычная операция по приручению народа, – заметил Матвеев, – плохо живущий народ всегда поверит в светлое будущее, хотя понимает, что этого никогда не будет. Но зато будет молчать в ожидании лучшей жизни. А как, Юра, у тебя дела?

Завитинский кашлянул и неохотно ответил:

– Уезжаю, в Израиль…

Сидящие за столом смолкли, – такого ответа они не ожидали. Наконец, Краснецов произнес:

– А что тебя туда потянуло?

– Я сожалею, но вынужден уехать, – ответил Завитинский.

– А ты все продумал? – теперь спросил Матвеев.

– Я сожалею, что вынужден буду уехать, – снова почти, как в первый раз ответил Юра.

– Что ты, как попугай, повторяешь – я сожалею. Мы должны сожалеть, что ты уезжаешь. У нас в институте наметилась такая тенденция – как пошел преподаватель на пенсию, так уезжает в Израиль. Их можно понять – там пенсии хорошие. Но тебя сложно понять. Хоть ты еврей, но ты пропитался с ног до головы русским духом. Что ты там будешь делать?

Вмешался Краснецов:

– Вот кто уехал, приезжают сюда и рассказывают, что там для евреев из Украины и России нет работы. И они работают дворниками, уборщиками, на самой черной работе. Тебе тоже может выпасть такая участь.

– Я это имею в виду. Но сожалею, что уезжаю, – снова повторил эту же фразу Завитинский.

– Я его тоже отговаривал, – заметил Сергей, – но он все же решил уехать.

– Ладно, езжай, – как бы подвел итог разговору Матвеев, – только сообщи нам, как устроишься, как там жизнь. Евреи – очень большие оптимисты, если у Стены Плача молятся с надеждой на радость в будущем. Давайте допьем остальное.

Он разлил остатки водки в рюмки и сказал что-то в виде тоста:

– Евреи много веков терпели унижения, чтобы наконец-то стать новыми русскими. А ты уезжаешь. За твое, Юра, счастливое будущее.

Они выпили и вторую рюмку стали запивать пивом. Видимо, Юре хотелось как-то оправдать свой отъезд, и он сказал:

– Я не никогда не стану новым русским. Я другой еврей – гой. Мое призвание – черная работа. В этом ты, Слава, совершенно прав. Я уезжаю с сожалением, – повторил он, видимо, защитную для себя фразу.

Заторопился Бодриенко:

– Нам, ребята, пора. Еще надо заехать в одно административное место. Пиво пить мы не будем. Приезжайте ко мне в гости.

Юра Завитинский встал и пожал руки Краснецову и Матвееву:

– Держите связь через Сергея. Может, еще увидимся.

Они пошли к выходу из кафе. Матвеев, отпивая пиво из бокала, произнес:

– Что-то паршиво на душе от такой встречи. Юрку жаль. Будет ли ему там лучше? Давай еще по сто грамм.

Краснецова не надо было долго уговаривать, и он ответил:

– Это, надо…

Вреднее непреодолимого желания выпить, может быть только невозможность его осуществить. Но водка уже продавалась свободно, хотя на три четверти была поддельной. Но жизнь состоит из противоположностей – кто-то пьет, кто-то на этом богатеет. Рынок не терпит пустоты и пустоту заполняет поделками настоящего.

Вскоре они расстались и поехали по своим домам.

На следующий день Матвеев уехал в Киев искать правду, более похожую на поражение.

4