Время подонков: хроника луганской перестройки

Сейчас Семерчук закончил расписывать партийных работников по избирательным участкам – 17 марта – референдум по сохранению Союза. Надо окончательно подписать эту раскладку, но первого секретаря обкома еще не было, поэтому по вопросам подписания бумаг обращались к тем секретарям, которые были ближе по роду работы отделов. Семерчук пошел к Бурковскому, предварительно позвонив ему. Сейчас очереди на прием к секретарю по идеологии не было, как в старые времена, и секретарша молча кивнула, разрешая войти в кабинет. Бурковский сидел за столом и, показав рукой на стул, напротив себя, пригласил Семерчука сесть. Руку не подавал, они виделись утром. Бурковский молча посмотрел список распределенных коммунистов по участкам и так же молча подписал его. Потом спросил Семерчука:

– Все ответственные за свои участки знают свои задачи?

– Вроде, все… – осторожно ответил Семерчук.

– Чтобы людей не запутал еще один бюллетень, подготовленный на Украине…

И тогда Семерчук решил сказать то, о чем недавно ему говорил всезнающий тесть:

– В основном бюллетене говорится… – он раскрыл лист бумаги и прочитал, – «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?». Это можно понимать, как будто Советский Союз ликвидирован, – но Бурковский молчал и Семерчук продолжил, мысль сказанную ему тестем, – а вот в дополнительном украинском бюллетене говорится следующее: «Согласны ли вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза Советских суверенных государств на основе Декларации о государственном суверенитете Украины?». Вот это непонятно: в главном бюллетене говорится о республиках, в украинском – о государстве…

Бурковский прикрыл глаза, словно пригорюнившись от сказанных его подчиненным неприятных слов, потом отняв руки от головы устало произнес:

– Происходит великий обман советского народа. Уже шесть республик объявили о своей независимости, на очереди теперь, хотелось бы сказать – все остальные, но это не так. На очереди сейчас Украина. Москва теряет контроль за положением в стране. Горбачев с Яковлевым потакают националистическим движениям. Недаром Яковлев ездил по Прибалтике и создавал националистические народные фронты. У нас – на Украине, верхушка партии сплошняком состоит из галицийцев, Кравчук – тоже западенец, все против интернационализма. Вот, вторым бюллетенем, националистическая верхушка конкретизировала условия, на которых Украина готова войти в состав обновленного Союза. Только на правах государства. А народ не заметит подмены слова «республика», на слово «государство», то есть практически независимую Украину. Не заметит, что голосует уже не за СССР, а за что-то другое. Теется огромный обман народа… – заключил Бурковский.

Так откровенно никогда в обкоме не делились мыслями – боялись друг друга. Видимо, накипело на душе у Бурковского и он, когда нет первого секретаря, идет развал партийной работы и партийного аппарата перестал скрывать свои мысли перед подчиненными.

– Ну, что ж, идите, контролируйте референдум. Да и не забудьте потом подготовить отчет о референдуме.

Семерчук понял, что разговор закончен. Они попрощались, пожав друг другу руки, и Семерчук пошел в свой кабинет.

17 марта – день референдума в Луганске выдался пасмурным. Дождя не было, но небо затянулось тучами. Народ шел голосовать непонятно за что – то ли сохранение Союза, то ли за какое-то обновление Союза. Любой вариант удовлетворял народ – лишь бы жили вместе. Все народы Советского Союза связаны крепкими узами между собой и, в первую очередь, родственными. Мало кому в голову приходило, что это народное решение ведет к развалу СССР. Но главное слово «сохранение» стояло перед глазами народа, и он не старался вникнуть в слова «республика» и «государство». Великий обман народа вступил в свою заключительную фазу, и этот обман подготовила правящая верхушка – партийно-номенклатурная и демократы различных мастей.

Семерчук должен был объезжать участки для голосования в Жовтневом районе, хотя жил в другом, и зафиксировать те нарушения, которые могли бы произойти. Агитация в день референдума запрещалась. Ему должны были выделить служебную машину, но он от нее отказался – решил проехать по участкам на своих «Жигулях». Он отказался еще и потому, что в служебную машину должны были сесть еще какие-то работники обкома для наблюдения за голосованием, а ему в такой день не хотелось на их фоне выделяться – надо было бы показывать свою партийную принципиальность. А так он просто посетит участки, и не будет задавать лишних вопросов.