Время просить прощения

Реку штормило, волна била прилично, а наше корыто сотрясалось всем корпусом, передавая нам часть этих колебаний. Если бы не летчики, нам бы данный круиз запомнился надолго.

С берега, где стоял город, велся огонь, ребята говорили, что пулеметы работают, но не только они. Фонтаны, встающие то с одной стороны, то с другой, говорили и о более серьезных стволах. Рулевой на нашем корыте был еще тем виртуозом. Никогда такого не испытывал. Как только вставал фонтан разрыва в воде, нас всех валило в сторону, корабль довольно резко кренился и менял курс. Даже мне было понятно, что таким образом прицел сбивали. Надо отдать должное, успешно сбивали, так как мы все же доплюхали.

Баржа остановилась, и нам приказали покинуть судно, прыгая прямо в воду. Хорошо, что было здесь уже мелко, а то я и плавать-то не умею. Да и как плавать в такой сбруе? На мне тяжелая шинель, чуть не до пяток, винтовка эта дурацкая с меня ростом, да плюс еще много всякой другой ерунды на мне висит, которую хочется скорее сбросить.

В воду ушел по пояс, выронил от неожиданности винтовку, но кто-то из бойцов тут же помог, наклонившись, при этом полностью окунувшись в холодную воду, достал и вручил ее мне.

– Держи, будь осторожнее, – бросил случайный помощник, а я не смог даже поблагодарить.

Вообще не хочется ничего говорить, понять бы, что мне тут уготовано…

– Вот мы и в Сталинграде, товарищи красноармейцы!

На берегу, не дав нам даже отжать сырые вещи, мгновенно началась какая-то болтовня. Народ слушал вполуха, но никто не перечил, а стойко делал вид, что внимает говорившему. На самом деле все были заняты одним, выжимали мокрые вещи. Понятно, что сухими их не сделаешь, но все же приятнее, когда с одежды не течет, да и легче она.

– Наши товарищи удерживают город, носящий высокое имя нашего вождя, товарища Сталина. Нам предстоит тяжелая работа, необходимо помочь истекающим кровью товарищам и удержать город любой ценой. Слышите? Любой! За Волгой земли для нас нет!

Откуда-то мне все это было знакомо, убей не знаю, но что-то неуловимо знакомое слышалось во всем этом пафосе. Командир еще что-то говорил, но вскоре все ж закончил, и нам разрешили привести себя в порядок и проверить оружие. Сушиться времени нет, так и сказали, только добавили, что в бою само высохнет, даже не заметим, как. Меня попросили помочь выжать шинель, я помог, так же поступили и со моей. Посмотрел, как бойцы скатывают толстые шинели и надевают получившийся бублик через голову, проделал то же самое.

Мы были на узкой полоске суши, берег был, как и противоположный, весь усеян разным хламом. Впереди высился холм, или гора, черт ее знает, и на нем виднелись остовы зданий. Ничего себе тут немцы порезвились, целых домов просто нет. Может, я еще плохо вижу, так как все же стою на берегу Волги, а город – наверху, но, кажется, не ошибусь, если скажу, что Сталинграда уже нет. Зачем с таким упорством удерживать развалины, теряя людей? Какой смысл?

Услышав рядом негромкий разговор, понял и причину, в которую свято верили граждане нашей необъятной Родины.

– Я тебе говорю, сам слышал, как командир батальона сообщал, что немцам нужно взять город и перерезать реку, чтобы оставить нас без нефти. Тогда точно амба! Где взять бензин для танков и самолетов, если все будет под фашистами?

– Да, стоять надо, и так полстраны отдали, когда же, наконец, вперед-то пойдем? Наверное, там, у границы, думали, что страна большая, подумаешь, оставим деревню-другую, а вышло как? Уже на Волге стоим, совсем плохо. Правильно комиссар говорил, за Волгой для нас жизни нет, надо держаться. Должны же у немцев силы кончиться, в конце-то концов.

Разговор был интересный, да и вообще люди здесь активно общались, не забывая приводить себя в порядок. Я делал вид, что протираю выданную мне винтовку, а сам не знал, как ее правильно держать, не то что разбирать и протирать.

Под самым холмом, нависающим над берегом, виднелись какие-то норы или пещеры. Долго всматривался, пытаясь сообразить, что я вижу, а когда понял, вздрогнул. Тут и там виднелись люди. Дети, женщины и старики. Кто-то лежал в своей норе, выглядывая наружу, кто-то сидел возле импровизированного входа. Услышал от бойцов, что это местные жители, те, что не уехали в эвакуацию. Немцы выгнали их из домов и укрытий, жить им негде, вот и прячутся здесь.

Меня передернуло, когда возникла мысль о том, что, если сюда попадет бомба, их же всех тут и похоронят. Но разглядывать далее мне не дали. Последовала команда:

– Закончить отдых. Строиться! – И мы вновь начали собираться в шеренги.

Людей было не очень много, это на барже казалось, что нас тут видимо-невидимо, на деле же (точнее, на открытом пространстве) оказалось, что не так уж и много. Навскидку здесь было около двух сотен солдат.