Время просить прощения

Иван (а я его видел хорошо, он сидит всего в нескольких метрах от входа) напряженно смотрел в ту сторону. Мне тоже было интересно, но увидеть из парадной я ничего не мог. Стало даже скучно. Я разглядывал винтовку, смог открыть затвор и посмотрел на блеск патрона. Кстати, а как снять с предохранителя, мне так и не показали…

– Вань, слышишь? Вань…

– Чего тебе? – нахмурившись, откликнулся Иван.

– А как винтовку с предохранителя снять?

– Ты чего, правда не знаешь?

По глазам Ивана, я понял, что сказал такую дичь, которая у него в голове не укладывается. Парень, выпучив глаза, смотрит на меня и не знает, верить или нет.

– Правда… – ответил я и повесил голову.

– За затвором затыльник, круглый. Видишь?

– Ага, – я посмотрел.

– Оттягивай и поверни.

– Вроде получилось, – больше для себя самого сказал я.

– Выстрели в воздух.

– Зачем? – обалдел я.

– А как понять, сделал ты, что нужно, или нет? Вдруг сейчас немцы подойдут, а ты мне помочь не сможешь!

– Ну, я боюсь…

У Ивана глаза вообще, казалось, сейчас из орбит вылезут.

– Ты сдурел, что ли? А ну стреляй, не то командиру скажу, он тебя под трибунал отдаст как труса!

Вижу, что он не всерьез, но, наверное, он прав. Все-таки Ваня мне жизнь спас, а я тут как дурачок сижу.

Я осторожно подошел к проему, ведущему на улицу, присел, поставил винтовку на пол прикладом под углом, чтобы ствол смотрел в открытое небо, а не в потолок. Закрыл глаза и нажал на курок. Выстрел, винтовка подпрыгнула, выскочив у меня из рук, а я отшатнулся.

– Ты сбрендил, что ли? Держать надо крепко, да не в пол тыкать, а к плечу прижимать как можно плотнее! Как тебя на фронт-то отправили, ты ж не умеешь ничего?

Иван был озадачен, а я – не меньше его. Если он кому расскажет, будет беда, замучают меня местные вопросами. Тут, кажется, все с рождения с винтовкой на ты.

Внезапно с лестницы послышался шум, и я вздрогнул. А ну как немцы там? Выставив перед собой винтовку, я старался сделать грозный вид.

– Федоров! – услышал я знакомый голос.

– Здесь Молодцов, Иван на улице, перед входом.

– Давай его сюда, срочно!

Что еще случилось?

Махнув, а затем позвав Ивана, сообщил ему приказ. Тот быстро огляделся и метнулся, прижимаясь к земле, ко мне в парадную. Крикнул командиру, тот подтвердил, что ждет нас. Поднялись по лестнице, тут были уже все бойцы отряда, человек двадцать навскидку.

– Так, братцы. Это затишье не просто так случилось. Наш батальон ушел в прорыв, да так лихо, что отогнали фрицев аж до вокзала. Но беда в другом. Они там одни, от батальона только название осталось. К ним сейчас еще рота выдвинулась, ну и нам приказано. Чтобы не допустить прохода фрицев к Волге, на наши теперешние позиции, пойдем прямо по этой улице, соседняя справа под прицелом у танкистов, там аж три коробочки стоит. Слева, сами слышали, наши прошли. Так что идем едва дыша, по стеночке слева, там кое-где укрытия есть на всякий случай. По возможности тихо и скрытно, в бой вступаем только в крайнем случае. Немцы, возможно, попадутся, глядеть всем в пять глаз. Все ясно? Выходим, как темнеть начнет.

Куда нас ведут умирать смертью храбрых? Батальон, как командир сказал, может, и прошел, да только немцев тут навалом.

Выходим, как стемнеет? Что, уже целый день, что ли, прошел? С ума сойти можно!

Иван проверил мою винтовку, показал, как чистить и разбирать, вроде несложно, трудно только детали в чистоте держать, пока собираешь. Тут нет стола с чистой тряпкой, на которой можно разложиться, грязища, пылища. С чистотой оружия вообще интересно, конечно. Едва ли не первой реакцией, когда меня научили пользоваться винтовкой, стало удивление: как в этой грязище вообще может работать хоть какой-то механизм?..

Во время обстрела немцами нашего дома пыль набилась, кажется, всюду. Я минут пять только глаза протирал, потому как не предупредил никто, что их необходимо закрыть. Ужасно чешется голова, да и все тело, если честно. Когда стоял рядом с Иваном, с отвращением заметил у него на воротнике огромную вошь. Мы в будущем не знаем даже, как они выглядят, эти вши, а тут… Сам я ее распознал только потому, что во время первых своих «командировок» на войну уже видел эту мерзость. Тогда я стирался в озере и видел их. Спрашивать, при этом сохраняя лицо, не пришлось, ближайший солдат тогда сам прокомментировал наличие насекомых, оттуда я и знаю о них. Вот и сейчас сижу, все чешется, а чесать нельзя, вообще загрызут тогда.

Пока по нам не стреляли, как-то даже отошел немного. Понятно, что один черт страшно, вон, самолеты-то летают постоянно, бомбят что-то рядом, но к нам пока ничего не прилетало. Темнеть начало как-то внезапно, почти сразу последовала команда собираться. Ванька в который раз проверил у меня все вещи, заставил ремень подтянуть, да и каска болталась. Блин, эта ерунда железная вообще только мешает. Весит много, а толку, думаю, если в нее что-то попадет, будет всего ничего. Или правда, как шутили в моем времени, шлем мотоциклисту нужен не для того, чтобы уберечь при аварии, а чтобы мозги не растекались по округе?