Время просить прощения

По квартире начал распространяться дым, становилось неуютно, глаза слезились. Черт, там ведь, наверное, какая-то заслонка должна быть! Точно, нашарив руками на трубе заслонку, вытянул ее наполовину. В печке сразу вырос огонь, дым стал уходить, но я торопился, бумага вот-вот сгорит. Подкинув еще страниц из книги, причем не разрывая, сразу толстой пачкой, чтобы быстро не сгорели, увидел стул в углу и бросился к нему. Несколькими ударами об пол разбил его и, поломав обломки так, чтобы влезли в печь, начал совать внутрь. Мне удалось запалить костерок, но нужны дрова, а то все это будет зря. Помещение выстужено, топить тут надо ой как долго, но мне и не нужно его прогревать, хочется просто согреться.

Когда свет от печи позволил немного видеть в темноте, нашел несколько поленцев и также сунул в печь. Стоя так близко, чуть не обнимая печурку, начал отходить, аж пар пошел.

Надо осмотреться, что тут и где. Темная стена справа, несколько фотографий в рамках, шкаф, по виду платяной. Слева… Так, похоже, там кухня, вижу буфет старинный, еще что-то, но что, не пойму, темно. Рядом со мной, а я стоял у окна, находится стол и еще один стул. У противоположной стены стоит небольшой диванчик с резными подлокотниками, подойдя, я присел, удобно.

Надо все подробно осмотреть, а начну… Да, дверь надо проверить, вдруг не заперта. Оказалось, дверь была просто прикрыта. Накинул цепочку, вот же старье-то, повернул ручку замка. По крайней мере, внезапно ко мне никто не ворвется.

Вернувшись в комнату, решил проверить кухню на предмет дров. Искомое оказалось на месте, правда, в очень уж малом количестве. Всего четыре небольших березовых полешка, но хоть что-то. Уложив их в печь, дождался, когда займутся огнем, и, наконец, начал успокаиваться. Становилось теплее, снег в квартире уже таял, хотя все равно было очень холодно. Неизвестно, сколько тут такая погодка стоит, может, в квартире месяц никого не было? Махая руками и даже подпрыгивая, я вновь двинулся изучать квартиру, добрался до прихожей, покрутил головой, размышляя. Ясно, что вновь в прошлом, но где, когда? Ответов пока не предвиделось.

Находясь в прихожей, вдруг разглядел дверь, до этого остававшуюся для меня невидимой. Толкнул, не получилось открыть. Заперто? А, вон, ручка есть, и крутится, скорее всего, защелка стоит. Повернув ручку на пол-оборота и вновь толкнув дверь, вошел внутрь. Это была маленькая спальня, совсем маленькая. Возле стены разглядел стол, скорее даже, столик, а у окна стояла небольшая кровать…

Как же мне блевать надоело, кто бы знал. За все это время, как начались эти шутки деда, меня рвало столько, сколько до этого за всю жизнь не рвало. И ведь было от чего…

На кровати кто-то лежал, причем явно не один. Позвав и не дождавшись ответа, я сделал несколько шагов и, ухватившись за край покрывала, которым были укрыты люди с головой, потянул в сторону.

Я так не орал лет двадцать. На кровати в позе так называемого эмбриона лежали две фигурки, одна побольше, скорее всего, женщина, а вот вторая… Как только я разглядел черты лица умерших, а люди были именно мертвы, меня и начало полоскать. Я даже не побежал в ванну, не успел бы все равно. Только и смог, что отвернуться, чтобы не забрызгать покойных. Страх, липкий, леденящий душу страх просто сковывал все мысли и движения. Ничего не мог с собой поделать, да и думать о чем-то тоже не мог. Замерзшие, тощие настолько, что были больше похожи на мумии, чем на людей, на кровати лежали мать и, скорее всего, дочь.

Когда перестало полоскать, я нашел кухню и, увидев банку с замерзшей водой, понес ее к печке. Пришлось долго ждать, чтобы она начала отходить, но когда лед, наконец, начал превращаться в воду, жадно выпил все, что растаяло. Утер снегом, что еще лежал на подоконнике лицо, только сейчас обратив внимание на то, что я в фуфайке. Вот же, одетый, а почему тогда так холодно?

Вернулся в большую комнату, на столе стояла керосиновая лампа, очень хотелось ее зажечь, но я не знал, как. Еще дом спалю к чертям. Там же на столе лежал еще один коробок спичек, целый коробок, чиркнул одной и осмотрелся. Сразу бросились в глаза подсвеченные огнем фотографии на стене. Семья. Отец, мать и двое детей, мальчик и девочка. Внимательно вглядываясь в лица на фото, постоянно чиркая спичками, я почти сразу понял, что это те самые, лежащие на кровати в спальне мертвые люди. Но более всего меня привлекло лицо мальчика. С минуту не отрывал взгляда от него, пытаясь понять, что меня зацепило, как вдруг понял и побежал в ванную. На стене, возле раковины висело небольшое зеркало, и, увидев отражение, я просто осел на пол. На фотографии, безусловно, я.

Тут же, на полочке, нашел свечку и зажег, стало проще, чем спички жечь. Интересно, а где же так называемый отец? Хотя, скорее всего, на войне. Ведь наверняка я опять тут, на этой долбаной войне, будь она проклята!