Время просить прощения

– Привет, Сергей. Константинович у себя?

В этот момент и я повернул голову на того, с кем разговаривал мой так называемый отец. Я уже совсем запутался. Но если он признал меня сыном, как мне его звать, если не отцом?

– Да, спать лег после обстрела. Сутки на ногах. А кто с тобой? – отвечал отцу мужчина, также одетый в военную форму и с винтовкой за спиной.

– Да Севка мой, засранец. Он же в училище был, я думал, он на фронте давно, а он, сволочь, утек.

– Во дела… – удивился собеседник моего бати. – И что хочешь делать?

– Да сдам его вашим, сами делайте, что хотите…

Ничего себе, батя, ты выдал! У меня аж дар речи пропал. Беззвучно открыв и закрыв рот, я только хлопал глазами.

– Отойдем, Паш? – кивнул в сторону головой мужик. Отец согласился и даже понурился как-то.

– Стой тут, понял? – жестко приказал он, хотя я и так стоял и боялся пошевелиться.

Отошли они недалеко, но все же я не слышал того, о чем они шептались. Минут пять, наверное, длилась их беседа, пока неизвестный мне мужик не выпалил:

– Как хочешь, твое дело, но я тебя предупреждал!

Вернувшись, закончив разговор, батя повел меня в подвал дома, возле которого мы и стояли.

По пути еще попадались люди, почти все в форме бойцов Красной Армии. Я старался сильно не пялиться, но все же не мог полностью скрывать интерес. Все, буквально все было интересно, я ведь впервые не в окопе или в плену. Да, я опять не свободен, но разница есть.

Внешний вид солдат удивлял. Обмундированные кое-как, все они как один имели бравый вид, ну или спокойный. Ни у кого на лице не было растерянности, обреченности или злобы, было видно, что люди заняты делом, готовятся защищать свои дома, свой город, это вызывало уважение, ведь я много чего насмотрелся в последнее время.

– Стой. Жди меня! – Отец зашел за какую-то дверь и прикрыл ее.

На меня смотрел одинокий часовой, стоявший в конце коридора, а я отвернулся, не в силах глядеть ему в глаза. Минут через десять батя вышел вместе с человеком, одетым в гражданскую одежду. Это был высокий, мощного телосложения мужик в кожанке и зимней шапке на голове.

– Что ж ты, Севка, отца подводишь? У него же кроме тебя и не осталось теперь никого, а ты такой фортель выкинул…

– Я испугался, – проблеял я, голос предательски дрожал, мне реально было страшно.

Как я понял, я где-то учился еще совсем недавно, ну, точнее, это тело училось. Удивительно, но я ведь переношусь в прошлое в своем теле, а меня узнают… Неужели я так похож на тех, чье место занимаю? Непонятно, просто это очень странно как-то… Хотя, если подумать, то сам факт моего здесь присутствия еще большая странность.

– Как это случилось, что ты сбежал?

– Я, – начал я и споткнулся, – я не знаю. Что-то рвануло совсем рядом, кажется, я сознание потерял, а когда очнулся, не смог ничего поделать и побежал домой.

– Ясно. Короче, Паша, иди по своим делам, я разберусь.

– Вась, я ведь его к тебе привел не на расстрел, отправь на фронт, там перевоспитают, если повезет и выживет.

– Я тебе сказал: разберусь, значит, разберусь. Все, иди уже, тебе выспаться надо, с утра на Литейный, не забыл? Тебе снова в рейс ехать, больше некому.

– Понял.

Не прощаясь со мной, отец ушел, а я не стал смотреть ему вслед.

– Пошли со мной, трусишка, – даже как-то ласково произнес этот самый Вася.

…В комнатушке, что занимал Василий Константинович, было тесно, сильно накурено, и негде было даже присесть. Я застыл у дверей, ожидая, что будет дальше.

– Что, боишься на фронт идти?

Я, не раздумывая, кивнул. Какой фронт? Мне нескольких раз уже хватило, хоть и не воевал толком, да больше не хочу такого. Ну разве что в танке, там да, вроде как участвовал. В Сталинграде тоже только бегал, толком и не сделал ничего, но испытал на себе многое.

– Отцу не скажу, но мало ли встретитесь… Давай так, у меня людей в похоронных командах не хватает. Пойдешь?

Я обалдел, но пока ничего говорить вслух не стал.

– Сам видел, наверное, людей в городе много умирает. Кто под обстрел попадет, кто от голода или старости. Замерзают люди прямо на улицах. Нужно собирать и свозить в морги. Команды из трех человек, сейчас пойдем, я тебя отведу к руководителю похоронки, а уж он тебя отправит куда надо. Согласен?

– Ага, – вздохнул я и плечи опустились.

– Не трусь. Глядишь, придешь в себя, может, еще сам захочешь на фронт. Только вот в училище я тебя уже не верну, раз ты сбежал, то трибунал сразу получишь. По законам военного времени… Короче, немаленький уже, сам все понимать должен. Позже подумаем, как тебя пристроить. Отцу знать не надо, он у тебя мужик суровый, ничего, как-нибудь и в городе пользу принесешь. Тут, конечно, тоже не сахар, но и не Невский пятачок…

А я еще подумал: о каком Литейном говорили? Почему народ такой изможденный, да и женщина с девочкой мертвые и тощие. Этот Василий, вон, говорит, что люди от голода мрут как мухи. Значит, это Питер? Ничего себе меня закинуло! Блокада! В голове пазл сложился, и стало так страшно и тоскливо, что я боялся шелохнуться.