Время сейчас (СИ)

— Спасибо, Тсан, — сказал Айни, склонив голову в пол. Ничего не изменилось, но, тем не менее, ему показалось, что в облике Айни что-то стало другим. Быть может, шире развернулись плечи. Быть может, стал более проникновенным голос. Но теперь из-за настояния Варкалиса говорить о себе в мужском роде, Тсану мерещились в Айни некие изменения. А ещё Айни не смотрел ему в глаза. Опять. Как тогда, в палатке служанки, когда грабили их свадебный караван. Тсан вспомнил об этом и брякнул, совершенно не подумав:

— Тогда, в пустошах… Айни… Если тебе не хочется…

Айни обернулся к Варкалису, который стоял от них невдалеке, возле столика с красным вином, и наблюдал за ними.

— Когда в пустошах на нас напали разбойники, — произнёс Айни, отчего-то решив проявить небывалую искренность, — я подумал, что пусть лучше моё тело достанется Тсану, чем какому-то убийце. Я хотел… Я стал раздеваться… Почти снял с себя нижнюю рубашку, но Тсан отказался меня брать. Вместо этого он закутал меня в чужую одежду и вывел из палатки, а позже переодел в балахон нищенки. И так мы выбрались.

— Значит, вот почему вы прибыли к дворцу в таком виде? — задумчиво проговорил Варкалис, наливая себе вина. — Пешими, без эскорта, в обносках.

— Отец уже сообщил, что вышлет ещё приданого морем…

Варкалис махнул свободной рукой, прерывая Айни.

— Кому здесь нужны эти побрякушки и ткани. Торговые договоры и соглашения о границе — это куда важнее, а их вы привезли. Айни. Теперь меня волнует другое.

Он поставил на столик опустевший бокал.

— Что же?

— Почему твой телохранитель видел больше, чем твой собственный муж? Не находишь, что это немного несправедливо? Я не требую от тебя немедленного исполнения супружеского долга, заметь. Но хотелось бы соблюсти некое равновесие, — напоследок он усмехнулся.

Тсан увидел, как на щеках Айни на мгновение проступили желваки. Она — о, боги, он! — он всегда был упрям, особенно когда дело касалось вопросов справедливости. И зачастую ему приходилось держать свой нрав в узде, как примерной дочери, слабой и послушной.

— Это будет честно, — склонил голову Айни. — Тсан, помоги мне с платьем.

Он замешкался. Почему он, почему не муж?

— Шнуровка, Тсан. Разрежь кинжалом, раз уж всё равно держишь его в руках.

Он коротко глянул на Варкалиса, не заметил в его лице ничего, кроме поощрительной улыбки, и решился. Протянул руку, взялся за высокий ворот платья, оттянул его и провёл вдоль плетёного с золотом шнура острым лезвием. Айни вздохнул в его руках. Платье разошлось вдоль спины. Айни торопливо завёл руки назад, сдёрнул рукава с одного плеча, с другого, распустил шнуровку нижней тонкой рубашки, стянул и её рукава тоже. И всё — рывками, торопливыми нервными движениями. Будто ему сложно было сделать это медленно. Будто платье жгло кожу, а потребность сохранить честь и справедливость была сродни потребности дышать.

Тсан опустил голову, уже зная, что предстало взору Варкалиса. Грудная клетка бледная и хрупкая, ключицы и рёбра — тонкие, изящные, живот с мягкой впадиной пупка на бархатистой с виду коже. Явственно сужающаяся талия, любая женщина бы такой позавидовала. Но — ни малейшего намёка на женскую грудь. Соски — маленькие, мальчишеские, бледные и едва заметные, по тону почти сравнимые с остальной кожей. Айни определённо не был обычным человеком. Но Тсану до этого не было никакого дела.

Он отвёл взгляд, чтобы не смотреть на лицо Варкалиса, наливающееся странным торжеством. Неловко сжимая рукоять уже ненужного кинжала — левой рукой, чтобы чувствовать боль в проколотой ладони, такую далёкую сейчас, Тсан шагнул назад, попятился. Варкалис приближался. Он законный муж Айни. Сейчас он заявит свои права, а Тсан — не должен смотреть. Он будет делать то, что ему прикажут, потому что поклялся служить. Он отвернётся и будет стоять в самом дальнем углу этой спальни. Его пугали пыточными застенками. Так вот она, его пыточная комната. Не в темницах под дворцом, а возле брачного ложа его возлюбленной принцессы, принадлежавшей нынче другому мужчине.

— Светятся? — спросил Варкалис. Тсан вскинул взгляд и понял, что спрашивают у него. И тотчас же догадался, о чём.

Татуировка Айни действительно светилась. Но не розы, что приглашённые мастера набили поверх узора-чешуи, а — сама чешуя. Рисунок её заметно проступал под кожей и даже, кажется, ритмично пульсировал, словно в такт биению чужого сердца.

— Да, — прошептал Тсан, едва разомкнув губы. Он почти сразу отвёл глаза, чтобы не видеть обнажённую спину своей госпожи — господина? — что, несомненно, ему не подобало.

— Так я и думал, — Варкалис кивнул. Когда он оказался вплотную к Айни, Тсан не заметил. Ладонь Варкалиса легла на хрупкое покатое плечо, почти не знавшее солнца.

— Спасибо тебе. Этого достаточно. Спасибо, — он взял руку Айни в свою, приподнял, разжимая его пальцы, и легко, невесомо, поцеловал костяшки. — Теперь нам всем нужно отдохнуть.

— Но я думала… Думал… — удивившись, Айни снова сбился.