Время святого равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. События и люди

Первая: никакого германского посольства на Русь и в помине не было, а текст в «Хронике Регинона» – подделка самого Адальберта, который вынужден был, либо не дойдя до Руси, либо даже не отправившись в путь, как-то оправдывать свою то ли неудачу, то ли бездеятельность. Желание Оттона Великого и Римской церкви не оспаривается – в этом случае факт наличия такого текста, пусть и подложного, свидетельствует о том, что цель такая стояла. Но, во-первых, какая-то причина помешала этому предприятию (например, что наиболее очевидно: несвоевременно Оттону I было раздражать византийцев посольством на Русь), и, во-вторых (и это, конечно, главное), никакой инициативы со стороны Киева не было, т. к. просто не могло быть в принципе.

Вторая: Оттон Великий, известный своим миссионерским рвением, на свой страх и риск и без каких-либо знаков со стороны Руси, все же направил в Киев своего епископа, которому предписано было привести восточнославянских варваров-язычников в лоно христианской церкви латинского обряда. Естественно, нежданного посла, едва тот переступил русские границы, поспешили в 961 году выпроводить за пределы Руси, однако Адальберт не мог на официальном уровне признать провал своей миссии и в своем тексте (приписке к «Хронике Продолжателя Регинона») выдал желаемое за действительное. Е. Голубинский считал это посольство первой попыткой (в череде последующих многих аналогичных акций) «восхитить (т. е. похитить) нас (т. е. Русь и Русскую церковь) у греков».

Третья: посольство Адальберта было осуществлено именно по просьбе Киева. И это вовсе не кажется невероятным. Св. Ольга, которая давно уже переступила шестидесятилетний рубеж, вынуждена была спешить и не могла ожидать, когда ситуация вынудит Византию пойти на встречу Руси. Она ради своего плана укрепления государства нуждалась в церковной организации и в династическом браке. Ни того, ни другого она так от византийцев и не получила. Обращение к Оттону Великому, и через него к Риму, никак не может рассматриваться как отказ св. Ольги от византийской ориентации. Церковь в те времена была едина. Обретение же с помощью Запада церковной организации должно было не только укрепить структурное единство Древнерусского государства, но и повысить весомость Руси в глазах Византии. Кроме того, породнение с Оттоном I, безусловным лидером Западного мира, одновременно и улучшило бы положение Руси в Европе, и сбило бы спесь с византийской элиты, и определило бы особый статус дома Рюриковичей над всеми племенными вождями восточных славян. Оттон Великий имел от первого брака на Эдит Английской (дочери уэссекского короля Эдуарда I Старшего) кроме сына Людоль-фа, также и дочь Лиутгарду. Но речь о ней не могла идти: Лиутгарда, одногодка Святослава Игоревича, умерла в возрасте двадцати двух лет, еще в 953 году. Но у Оттона была также и дочь от второго брака со вдовой итальянского короля Лотаря II Адельгейдой (из Бургундского королевского дома) Матильда, родившаяся в 955 году. Возраст ее был невелик, но она вполне бы, так сказать, «подоспела» по ходу переговоров.

Однако ничего не получилось. Адальберт прибыл в Киев, но миссия его оказалась безрезультатна. Почему, если сама княгиня инициировала начало переговоров? Ответ может быть один – Адальберт не смог дать вразумительного и удовлетворяющего св. Ольгу ответа относительно того, что ее более всего интересовало. Очевидно, русское посольство, говоря о церковной иерархии, умолчало об идее породнения Рюриковичей и Людольфингов. Адальберт же не имел полномочий решать этот вопрос, когда его, по приезде епископа в Киев, поставила правительница Руси. Возможность же оперативно получить мнение Оттона отсутствовала, так как именно в это время он отбыл с войском в Италию. Княгиня же ставила проблематику создания церковной иерархии в прямую зависимость от породнения правящих домов. Адальберт вынужден был вернуться в Германию без каких-либо результатов.