Время в судьбе. Святейший Сергий, патриарх Московский и всея Руси

«Правильно» поняла социальную задачу и редколлегия книги, возглавлявшаяся митрополитом Николаем (Ярушевичем). В первой же главе, носившей броское название «О свободе религиозного исповедания в России», предшествующий синодальный период был подвергнут резкой критике и специально подчеркнуто, что «декрет Советской власти о свободе совести, о свободе религиозного исповедания снял тот гнет, который лежал над Церковью долгие годы, освободил Церковь от внешней опеки. Это принесло внутренней жизни Церкви громадную пользу»[138]. Да, указывали составители книги, антирелигиозная пропаганда в России (не в СССР, а именно в России!) ведется, а атеистическая идеология является идеологией коммунистической партии. «И, конечно, Православную Церковь огорчает это обстоятельство»[139](выделено мной — С. Ф.). Обидно, но что поделаешь! Разумеется, бывали после Октября 1917-го и процессы церковников. Но исключительно за антисоветскую работу, и только. Церковь сама осуждала таких отщепенцев. Нет, она «не может жаловаться на власть».

Товарищ Сталин мог быть доволен: в словах авторов книги нельзя было найти и намека на религиозные гонения. Более того, прозвучавшие заявления должны были убедить всех, что отношение к Церкви в СССР меняется, прошлое не стоит поминать «лихим словом». Выход книги, эпиграфом к которой взяли слова пророка Ездры «Велика есть истина и премогает», явился подлинной вехой в истории Православия советской поры. Правда, внимательный читатель мог заметить некоторые «странности». Например, упоминаний и фотографий правивших тогда иерархов в книге было исключительно мало. Куда «вдруг» исчезли сотни архиереев, неужели все они — антисоветчики? Но если так, то о какой лояльности Церкви родной власти может идти речь? Да и как было верить заявлениям Патриархии о «свободе», когда всего за несколько лет до того, перед войной, население СССР пытались убедить в «контрреволюционной деятельности религиозных мракобесов», указывая, что «религия и Церковь — орудие духовного угнетения трудящихся, орудие классового господства эксплуататоров»[140]! В условиях строительства бесклассового общества эти слова звучали как приговор.

Граждане СССР видели, как в 1920-е -1930-е годы закрывались и взрывались храмы, уничтожались святыни, оскорблялись религиозные чувства верующих. И вдруг, открыв в 1942 г. книгу с «правдивым» изложением истории церковно-государственных отношений в СССР, они узнавали, что главный разрушитель православных святынь — фашисты (новоявленные «крестоносцы»). Было от чего прийти в смущение. Но Сталина, по всей видимости, подобные обстоятельства не очень заботили: налаженная идеологическая машина сбоев не давала. Большевики не совершали ошибок, просто до войны необходимо было указать на вредительскую деятельность церковников — и указывали, во время же войны — на их патриотизм и лояльность. Все зависело от «исторического момента».

Изданием роскошной книги о религии в России (именно в России, а не в СССР!) Сталин показал, что в его стране все зависит от того, каким способом власть считает нужным решать свои политические задачи — Православная Церковь лишь инструмент. К 1942 г. у митрополита Сергия выбора не было: он мог только принять как данность предложение о «помощи» в решении организационных вопросов, согласившись помогать власти проводить самостоятельную игру. И, действительно, вскоре произошли совершенно невероятные события: в начале сентября 1943 г. состоялась историческая встреча митрополита Сергия и двух его соратников — митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) с И. В. Сталиным[141]. На ней Сталин разрешил наконец избрать Патриарха. С этой целью «большевистскими темпами» был созван Собор, на котором 18 архиереев единогласно проголосовали за кандидатуру митрополита Сергия…

Итак, он взошел наконец на вершину церковной власти… при посредничестве власти светской, с 1925 г. не «соизволявшей» на избрание русского Первоиерарха.

Патриархом Сергий пробыл недолго: уже 2/15 мая 1944 г. его не стало. Однако начатая властями церковная «реанимация» с его смертью не закончилась, продолжившись в первые годы управления Русской Церковью Патриархом Алексием (Симанским). Последний прекрасно понимал, что всем обязан почившему предшественнику, никогда не забывая подчеркивать, что Церковь окончательно стала «лояльной» государству при «великом патриоте» митрополите Сергии.