Время винограда

Эстонский одеколон «Старый Томас»

Носил он грубый толстый свитер,
вздымались мускулы бугром.
Любил, наверно, старый шкипер
словечки крепкие, как ром.

Не выпускал короткой трубки

он из прокуренных зубов,
а время делало зарубки,
как неудачная любовь.

Седой, с лицом в морщинах мелких,

слов на земле не тратил зря.
Как острие магнитной стрелки,
стремился взор его в моря.

Все те же волны, те же дюны

и старых сосен кумовство.
Но бригантины, барки, шхуны
вдаль уходили без него.

Шумел прибой во мгле вечерней,

и новый месяц рыбой пах.
А старый Томас шел в харчевню
с короткой трубкою в зубах.

Сидел там молча и устало.

На бороде блистала соль.
И часто рома не хватало,
чтоб утопить в стакане боль.

И все ж была прекрасна старость

итогом честного труда…

Но что-то терпкое осталось

в одеколоне навсегда.

Куда б знакомство ни вело нас,

я принимаю твой дурман:
привет, дружище «Старый Томас»,—
ты дышишь зовом в океан!

Пассажирские лайнеры

Вы когда-то мальчишку пожизненно ранили
зовом в синие дали, чтоб сердце дерзало.
Ах, вы, белые, белые, белые лайнеры,
что вы смотритесь в окна морского вокзала?

Что вам видится в стеклах?

Таверны с лангустами?
Маяки? Или волны на уровне неба?
Неужели вы тоже бываете грустными?
Полагаю, что вам сокрушаться нелепо.

Покоряли моря и качались на якоре.

Вам неведома жизнь одинокой улитки.
Может, где-то в каютах порою и плакали,
но во многих портах вы сгружали улыбки.

Сколько раз вы ходили дорогами древними

и всегда молодыми, как солнце и пена.
Сколько штормов опало у вас под форштевнями!
Вы несли постоянство над хаосом крена.

Ничего, что сегодня плетенными жилами

вы привязаны к пирсу — вас ждут океаны.
Нам бы тут, по земле, не пройти пассажирами.
Нам бы тут, на земле, пересилить туманы…

Зов

Море пеной волны белит,
дразнит синевой.
Я давно сошел на берег,
пахнущий травой.

Под косым полетом чаек,

слыша якоря,
я встречаю на причалах
дальние моря.

Позументы капитанов

ослепляют взгляд.
Журавли портальных кранов
надо мной летят.

Были радости и горе,

угрожал циклон.
Снова Фиджи и Нагоя,
Куба и Цейлон.

Снова Сидней и Канада,

Лондон и Оран…
Не зови меня, не надо,
Тихий океан.

Под косым полетом чаек

в запахе смолья
вновь земля меня качает —
палуба моя.

Опустевшие пляжи