Время винограда

Самосожжегся август — и природа
в задумчивости стала цвета меда.
Летит к ней паутинка па виски
да посинела кожица реки…

А вы, поля,— открытые ладони

моей родной кормилицы земли,
пусть легкое перо на вас уронит
журавлик, исчезающий вдали.

Поля, поля! Не ордами Батыя

распаханы — шла тракторная рать
Снимите ваши шляпы золотые,
подсолнухи,— вам лето провожать!

Низины по утрам еще в тумане

и ветер временами крут и зол.
Но неподвижно на степном кургане
сидит седой нахохленный орел.

Накормлены коровы, сыты кони.

И на веселых свадьбах впопыхах
выходят из забвения гармони,
морщины расправляя на мехах.

О праздники, рожденные любовью!

Хоть всюду ваша музыка слышна,
звучите вы всего как предисловье
к великой свадьбе поля и зерна.

Хлебная витрина

Месяц март, что за глупые шутки?
Тучи бродят в горах, как стада.
Беспрерывно четвертые сутки
с неба льется на землю вода.

Капли лупят то звонче, то глуше,

на асфальте пускаются в пляс.
Словно сто стеклодувов из лужи
пузыри выдувают для нас.

Дождь идет бесконечный и гулкий.

Незаметно улыбок нигде.
Лишь с витрины пшеничные булки
улыбаются падшей воде.

Сон в летнюю ночь

Я ночью засыпаю наспех,
устав от летнего огня.
Но Белый дом, как белый айсберг,
морозно дышит на меня.

Ворочаясь, таю обиду,

хочу согреться — нету сил,
как будто кто-то Антарктиду,
как холодильник, не закрыл.

Мне снова, снова, снова снится

щемящий сон былых пехот —
мохнатый иней на ресницах
и на губах застывший лед.

Снежинки пляшут на патронах.

В морозных лапах замер сад.
И только грузы груш нейтронных,
сорвавшись с веток, вниз скользят.

Тепло и тихо в ночи эти.

Не будь в претензии к врачам,
что даже маленькие дети
порою стонут по ночам.

Они еще не знают азбук,

но и на них, под грозный гул,
тот беспощадный белый айсберг
дыханьем гибели дохнул.

Ворона

На тихой сосне у балкона —
уже замечаю не год —
сварливая птица ворона
в своем королевстве живет.

Чернеет ворона так резко,

так солнце течет по крылу,
как будто для цвета и блеска
ее окунули в смолу.

Кружится она над поляной,

ей все не сидится в гнезде.
Мы с ней состоим в постоянной,
хотя и безмолвной вражде.

За стенкой скворешника яркой

скворчиха выводит птенцов.
Не каркай, ворона, не каркай
над будущим новых жильцов!

Ну, что ты за странная птица?

Свой клюв повсеместно суешь,
не зная, где правда гнездится,
а где золоченая ложь.

Колдую над строчкою жаркой

и жду желторотых удач.
Не каркай, ворона, не каркай,
а лучше от счастья заплачь.

Заплачь — и слезою безгрешной

порадуйся ты наконец,
что где-то за стенкой скворешни
на свет появился птенец!

Четыре срока