Время вспоминать

Господи, завтра же верховая прогулка с Хуаном Мануэлем, Кармен и ее супругом! А у нее уже сейчас голова разболелась. Хоакина вылезла из постели, села за столик, нашла чистую бумагу и перо, но обнаружила, что чернила закончились. Она задумчиво покусала губы. Можно вызвать Соле и попросить принести чернила из кабинета Фернандо. Но сильно не хотелось давать знать служанке, а затем, возможно, и мужу, что она от чего-то настолько разнервничалась, что решила писать среди ночи. Хоакина накинула домашнее платье, взяла самую тусклую лампу, и сама отправилась в кабинет.

В доме было тихо, и тишина эта была настолько умиротворенной и уютной, что Хоакина какое-то время простояла внизу лестницы, стараясь насладиться покоем. Ведь если окажется, что она убила дона Марсело, все будет потеряно. Господи, о чем она только думает?

Тихо ступая по полу босыми ногами, Хоакина добралась до кабинета Фернандо, осторожно повернула ручку двери и зашла. Чернила нашлись быстро, однако голова разболелась так сильно, что Хоакина почувствовала слабость и тошноту. Она пошарила по многочисленным выдвижным шкафчикам большого письменного стола Фернандо в надежде найти там какие-нибудь порошки. Большинство лекарств, которыми могли пользоваться и слуги, хранились в одной из кладовых, но туда идти среди ночи не хотелось, а в комнате Хоакины запас обезболивающих закончился.

В одном из ящиков лежал небольшой пузырек, заполненный маленькими белыми пилюлями необычной формы. «Принимать в случае зубных болей. Доктор Варгас», ― с трудом прочитала Хоакина в тусклом свете лампы. А если можно при больных зубах, значит, и для больной головы подойдет. Обрадованная Хоакина налила воды из графина на краю стола, по счастливой случайности не убранного на ночь горничной, запила пилюлю, взяла чернила и выскользнула из кабинета.

Она успела написать всего несколько предложений, когда заметила, что голова больше не болит. Воодушевленная, Хоакина бодро дописала несколько аргументов в свою пользу и, уже совершенно успокоенная, улеглась в постель, твердо решив поменьше слушать Рафаэля Эспиносу и побольше верить в себя.

Глава пятая

На воскресную мессу Хоакина не попала, потому что проспала. Фернандо не стал ее будить и не поехал сам, предпочтя сидение в саду под раскидистым кустом гибискуса с газетой и сигарой исполнению религиозного долга.

— Что скажут соседи? ― укоризненно заметила Хоакина, когда муж появился в гостиной, где она заканчивала завтрак. ― И отец Алехандро расстроится.

— Соседи и так считают меня странным, как и отца, из-за истории с бабушкой, ― отмахнулся Фернандо. ― Поэтому их вряд ли удивляет отсутствие религиозного рвения. И всегда можно сказать, что тебе нездоровилось.

— Ах, вот как, ― понимающе протянула Хоакина. ― Я твое прикрытие.

— Если позволишь, в благодарность я тебя поцелую, ― улыбнулся Фернандо, опираясь на стол и наклоняясь к ней.

— По-моему, я измазалась в джеме, ― поспешила сказать она, чувствуя, как накатывает смущение.

— Думаешь, меня это остановит?

Она прикрыла глаза и послушно подставила щеку, но получила поцелуй в губы.

— Сеньор, ― раздался голос Куко. ― Ящеры… простите, сеньор.

— Это не слуги, а шпионы, ― воскликнул Фернандо, выпрямляясь. ― Уволю всех!

— Еще раз простите, сеньор, виноват, ― покаянно попятился назад к двери, в которую так опрометчиво вбежал, Куко.

— Договаривай, ― приказал Фернандо.

— Ящеры готовы, сеньор. Они оседланы и ждут вас у нашего домика.

— Где Педро? Мне нужно переодеться.

После ухода Куко Фернандо с мукой в глазах посмотрел на Хоакину.

— И часто так было раньше? ― спросила она.

— Раньше на людях мы редко позволяли себе больше, чем браться за руки.

— Как и любая приличная пара, ― кивнула Хоакина.

— Потому что не на людях мы не только разговаривали, ― тихо произнес Фернандо.

Хоакина внезапно ощутила непонятный порыв и сказала:

— Мы можем попытаться сделать это снова. То есть… я могу попытаться. Может, сегодня ночью или завтра.

Фернандо молча смотрел на нее, и его скулы чуть раскраснелись.

— Я не заставляю тебя, ― покачал он головой.

— А что, если я сама хочу попробовать? ― пожала плечами Хоакина, которая с трудом сохраняла кажущийся почти безразличный вид. И дернул же ее кто-то за язык. Или же это проснулась та другая Хоакина, которая сидела в темнице памяти и скучала по мужу?

— Тогда… я зайду к тебе сегодня ближе к ночи? ― спросил Фернандо, в глазах которого засветилась откровенная радость.

— Сеньор, вы искали меня? ― перебил успевшую только кивнуть Хоакину голос Педро.

— Да чтобы черти утащили в ад и тебя, и бестолочь Куко! ― вспылил Фернандо. ― Поднимайся в комнату и жди меня там.

— Простите, сеньор.

Хоакина, несмотря на охватившее ее смущение, готова была расхохотаться.