Всадники в грозу. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и The Doors

Подобрать басиста оказалось куда сложней, чем найти гитариста. Нужен был не просто хороший — требовался подходящий. Однажды мы даже попробовали порепетировать с девушкой (предполагалось, что это внесет некое отличие), сыграли “Unhappy Girl”, “Break On Through” и еще пару каких-то наших вещей. Потом попробовали блюзы — наш кавер “Back Door Man”, сделанный под влиянием Джона Хаммонда и еще совсем сырую версию “Little Red Rooster” Хаулин Вольфа. Все равно мы продолжали звучать слишком традиционно. Как только появлялась бас-гитара, мы тут же превращались в типичный рок-н-ролл бед. Слишком похоже на Rolling Stones. Хоть мы и обожали их и готовы были бесконечно говорить об их свежем альбоме, «Aftermath», мы были обречены делать все что угодно, лишь бы звучать по-другому.

Мне нравилось репетировать вообще без баса: только два инструмента и голос Джима. Звук был таким открытым. Моей первой задачей было держать ритм, не позволяя кому-либо ускоряться или отставать, во всем остальном каждый имел полную свободу выражать свою индивидуальность, и группа сразу же начинала звучать необычно. Из моего джаза, из классической музыкальной школы и последующего увлечения блюзом у Рея, из фолка и фламенко у Робби и Джимовской одержимости старыми блюзерами мы медленно вытачивали саунд Doors.

В конце концов Рей набрел на клавишный бас «Fender Rhodes», и проблема басиста отпала сама собой. Добавился последний штрих. Поскольку Рей играл на басу левой рукой, а правой — на органе, это заставляло его играть простые басовые партии, когда он концентрировался на своей правой руке, играя на органе. «Rhodes» звучал немного расплывчато, зато давал нам необходимую основу и делал наш звук еще более оригинальным.

Отсутствие настоящего басиста оставляло мне пространство для заполнения, и я наслаждался, добавляя перкуссионные комментарии к пению Джима. Почему-то мне особенно нравилось делать это в самые тихие моменты, как тот, что поздней вошел в “The End”, когда я взрывался одним-двумя барабанными «выстрелами», ломая напряжение. Я отлично осознавал, как пугающе звучат мои барабаны в тишине, и мне хотелось, чтобы они звучали еще более пугающе.

«У нас никогда не было сомнений, получится у нас или нет, — говорит Робби сегодня. — Нам было изначально ясно, что наш материал — самый интересный, а наш певец — самый красивый, с какой группой ни сравнивай. Что могло не получиться?». У нас было все, что надо — так мы себя ощущали.

Единственным, чего нам пока не хватало, было название. В те времена большинство американских групп имели длинные психоделические названия типа Strawberry Alarm Clock (Земляничный Будильник), Jefferson Airplane (Аэроплан Джефферсона) или Velvet Underground (Бархатное Подполье).

Было время цветения апельсинов, лето 65-го, погода для футболок, и я сидел на заднем сиденье в желтом «жуке» Рея. Мы ехали на юг по фривею Сан Диего. Джим сидел рядом с Реем спереди, в джинсах, футболке и босиком. Казалось, он вообще не носит обуви. Он поджег очередной косяк.

— Что вы думаете по поводу названия «Двери»? — спросил Джим, обернувшись и протягивая мне косяк.

— Гмм… коротко и просто, — отозвался я, принимая у него самокрутку. — А тебе не стремно курить в машине?

Джим пожал плечами. Я коротко затянулся и торопливо передал косяк обратно.

— Страх нужно давить, как таракана, да, чуваки? — пробасил Рей. — Дайте и мне пыхнуть.

Джим поднес косяк к губам Рея, и тот сделал длинный напас.

— Джим взял идею названия из книжки Хаксли, «Двери восприятия».

«Двери». Я покрутил слово в мозгу.

— Мне нравится. Не похоже ни на кого и звучит прикольно.

Хаксли, подумал я, что-то я про него слышал. Надо будет книжку почитать.

Моррисон пояснил, что Хаксли сам позаимствовал фразу у Вильяма Блейка: «Если бы двери восприятия были чисты, человек увидел бы все таким, как оно есть — бесконечным». Услыхав такое, я окончательно удостоверился, что у нас в группе есть настоящий поэт.

«Двери». The Doors. Мне понравилось. Коротко и ясно. Прямо в лоб.

— А как, по-вашему, нам одеваться для сцены? — продолжил Джим c деловым лицом. — Может, в костюмы?

— Ну, не знаю… давай как-нибудь потом, посмотрим, — пробормотал я, думая про себя, что предложение Джима по поводу нашего гардероба — это худшее, что можно себе представить.

Какой Джим все-таки бывает наивный, подумал я. Его сельские корни нет-нет, да и дают о себе знать. Парень из Джексонвилля, штат Флорида. В моде не сечет. Провинция, что вы хотите…

* * *

Очередной проблемой, ставшей на нашем пути, был призыв в армию. Сама идея, что мне придется учиться убивать людей, вызывала у меня тошноту. Не меньшую тревогу вызывал страх, что наша группа развалится, если кого-то из нас заберут в армию. Во Вьетнаме все быстро разгоралось. Нескольких друзей уже загребли. Я не мог понять, с чего это вдруг наше правительство решило, что нашей национальной безопасности угрожают коммунисты из небольшой дальневосточной страны на другом конце света.