Всадники в грозу. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и The Doors

Прежде, чем я успел оценить всю философскую сторону ситуации, Джим переключился на Рея. Он дернул его за волосы с такой силой, что вполне мог вырвать клок с корнями, но Рей только шутливо журил его, пока мы подъезжали к отелю.

Мы закинули руки Джима себе на плечи и завели его в лифт, а затем протащили по коридору до номера. Как только мы его отпустили, он немедленно содрал с себя всю одежду и голый вылез через окно на карниз. На высоте десяти этажей над Манхеттеном он принялся душераздирающе завывать, словно привидение-банши.

Мы с Робби и Реем увещевали, угрожали, стебали — короче, делали все, лишь бы заставить его слезть с окна. Что он, наконец, и сделал — и тут же облапил Робби и повалил на кровать, бороться. Мы с Реем растащили их, после чего все втроем немедленно ретировались в коридор и прикрыли за собой дверь. Мы постояли в коридоре, чтобы удостовериться, что он угомонился. Было подозрительно тихо, на основании чего Рей заключил, что дело нечисто, и надо зайти, проверить. Он скользнул в комнату, мы остались снаружи, прислушиваясь. Было слышно, как Джим по телефону уговаривает дежурную подняться к нему в номер. Рей попросил его повесить трубку, затем что-то упало и разбилось, затем раздался звук льющейся воды.

— О, нет, Джим, пожалуйста, не надо, Джим, нет!..

Когда мы, наконец, отправились по номерам, Рей рассказал, что Джим упал на лампу, затем встал и обмотался шнуром с обломками. Затем он стал мочиться на ковер.

— И что же нам делать? — спросил я.

— Ну, по крайней мере теперь Ротшильд знает, с кем связался, — сказал Робби.

* * *

На следующий день, когда мы добирались в клуб на наш концерт, мое настроение улучшилось. Я начал осваиваться в Большом Яблоке, и это придавало мне уверенности. Я сошел с тротуара на 57-й стрит, и решительно поднял руку, подзывая таксиста. Кеб остановился, в отличие от первых дней, когда такси проезжали мимо, не обращая на меня внимания. Разумеется, таксисты терпеть не могли «патлатых». Во мне уже появилось характерное нью-йоркское «don’t fuck with me», без которого в этом городе нельзя, и это срабатывало. На Верхнем Ист Сайд было людно, как всегда. Мы круто повернули на 59-ю и остановились под мостом.

Клуб «Ondine» был приятным местечком. Таковым его делали не узкие, как клозеты, гримерки, где можно было сесть на стул у одной стены и упереться ногами в противоположную. И не крошечная сцена. И уж точно не простецкий дизайн в морском стиле. Все дело было в людях, которые сюда ходили. Брэд Пирс, менеджер, сумел привлечь сюда самую стильную тусовку на Манхеттене. Уоррен Битти. Энди Уорхол. Энди явился на наш концерт со всей своей свитой, и они заняли большую круглую ложу прямо напротив сцены. Он решил выяснить, сможет ли Джим стать его одной из его «суперзвезд». (Его слова). Люди из окружения Энди смотрели на нас с благоговейным трепетом, точь-в-точь, как публика в нашем «Whiskey». Мы начали гипнотизировать Восточное побережье. Когда мы отыграли, Джим направился в ложу к Уорхолу. Я было подумал, не подсесть ли и мне к ним за стол, но Энди выглядел, как ходячий труп, так что я воздержался. Слава Богу, Джим не стал завязываться с Энди и его кино-андеграундом, Эди Седжвик и прочими, иначе, может статься, его жизнь оборвалась бы еще раньше.

Два вечера спустя, после нашего завершающего сета в «Ondine», мы с компанией прямо из клуба пошли на пати отмечать Хэллоуин. Вечером, в канун Дня Всех Святых, каждый уважающий себя житель Нью-Йорка отрывается по полной. Деток в костюмчиках скелетов, пристающих к прохожим с традиционным «trick-o-treating» (покажи фокус или угости) не так уж много, зато весь город в карнавальных костюмах. (Когда мы с Пегги — девушкой-гардеробщицей из клуба — заскочили в кафе по пути на вечеринку, официантка была одета в костюм монахини). Одолев пару ступенек, ведущих в квартиру на первом этаже, где была вечеринка, мы оказались в огромной черной комнате, полной персонажей, разодетых кто во что горазд. Один парень стоял на постаменте в углу, застыв в причудливой позе, как статуя. Ильдико, девушка из клуба, утверждавшая, что она родом из Трансильвании, подошла ко мне сказала, что «статуя» стоит неподвижно уже несколько часов. Очаровательная темнокожая девушка по имени Дэвон шепнула мне на ухо, что ей нужно кое о чем со мной поговорить. Я оглянулся вокруг, не стоит ли кто за спиной, затем снова обернулся к Дэвон, одетой в костюм кролика из «Плейбоя» и ткнул пальцем себе в грудь.

— Со мной?

Она хихикнула.

— Хочешь, пойдем к тебе в номер, вместе с моей подружкой? — сказала она, указав еще на одну темнокожую красотку. Мне не доводилось проводить время сразу с двумя черными девушками, как, впрочем, и с одной, и у меня возникло опасение, смогу ли я удовлетворить обеих. Я предложил ей распрощаться с подружкой и встретиться через час в гостинице.