Все, что вы хотели знать о смерти

– Я даже помню, как твоего деда выносили и все жильцы во двор вышли, чтобы его проводить, – тихо произнес Всеволод, – подробностей не сохранил в памяти, потому что мне тогда лет восемь или девять было.

– А я совсем этого не помню, – признался Ипатьев, – не могу мысленно представить своего деда – сохранилось какое-то воспоминание смутное. И все бы отдал, чтобы его повстречать.

– Но все равно, как твой знакомый мог видеть его, если никогда в жизни не встречал? – удивился Всеволод.

– «На свете много, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам», – процитировал Ипатьев и похлопал собеседника по плечу. – Заскакивай как-нибудь в гости – полечимся народными средствами.

Он шагнул к своей «Хонде», но вдруг вспомнил.

– Сева, – обратился он к соседу, – случайно не знаешь, в каком случае принимают ванну с морской солью и лавандой?

– Случайно знаю, – широко улыбнулся Всеволод, – при варикозе.

– Спасибо за консультацию, – сказал Павел, – но мне пора.

Он шел к своей «Хонде», а следом за ним бежал аромат тонких, вероятно, очень дорогих мужских духов. И, уже опустившись в водительское кресло, Ипатьев не выдержал и чихнул.

Все и в самом деле, словно сговорившись, интересовались его здоровьем.

– Вы давно на свежем воздухе были? – спросил админ Иванов, что было совсем глупо, как будто его начальник не с улицы пришел, а из подвала вылез.

Прошкина не спрашивала, но посмотрела на него с жалостью и печалью.

– У тебя усталый вид, Павел Валентинович, – с сочувствием произнес Ласкер, – отдохни несколько дней: мы и без тебя нормально справимся.

– И ты туда же. Сегодня соседа встретил, он психотерапевт. Так сосед вообще говорит, что у меня неврастения с депрессией, и мне надо лечиться.

– Провериться никогда не помешает, – подключился к разговору Медведев, – депрессия штука серьезная: башка болит, спать не можешь, нарушение потенции. – Медведев обернулся к Прошкиной, которая сидела с красным лицом и смотрела на столешницу секретарской стойки. – Леночка, ты не слушай наши разговоры. Мужики ничего умного сказать не могут.

– А я и не слушаю, – прошептала Прошкина, чуть не заплакала и наклонилась еще ниже.

– А вообще это выход, – перешел на шепот Ласкер, – возьми какую-нибудь красотку и махни с ней на рыбалку в Карелию на берег Ладоги. Я знаю местечко: домик, лодка, снасти, а главное – природа замечательная: сосны, скалы, тишина… А вечером банька: прямо из парной в озеро… Любой депресняк как рукой снимет. У тебя есть с кем поехать?

Павел посмотрел на стойку, из-за которой был виден только светлый подрагивающий затылок.

– Да я и не собираюсь. А если уж и ехать, то всем нашим коллективом, а то что получается: я отдыхаю, а вы вкалываете. Как-нибудь организуемся, разделимся пополам – одна половина коллектива выпускает программу, а в следующие выходные другая половина вкалывает.

– Это я первым эту базу на Ладоге обнаружил, – начал выдавать подробности администратор Иванов, – а потом уж и Борьку туда притащил. Ездили мы туда без красоток, разумеется. А там познакомились, правда, но ничего нам не обломилось. Зато на лодке выходили в Ладогу, я запускал квадрокоптер, и он сверху смотрел, где косяк рыбы проходит.

– Так и было, – подтвердил Ласкин, – в первый вечер почти ничего не поймали. А во второй при помощи дрона вышли на косяк сигов. Как раз вечерняя зорька началась – и мы за полчаса на двоих штук тридцать надергали. И они все калиброванные как огурчики в банке – каждый граммов на четыреста.

– Ничего себе огурчики! – не поверил Медведев. – То есть ты утверждаешь, что вдвоем за полчаса двенадцать килограммов сигов вытащили?

– Не за полчаса, конечно, – возразил Иванов, – а за час и не двенадцать кило, а десять. Полночи потом коптили. Копченый на ольховой стружке сиг – это, я вам скажу, такая закуска! Намного вкуснее лосося, хотя это тоже лосось, только с белым мясом.

Ипатьев подошел к стойке, перегнулся через нее.

– Не хотела бы поехать на рыбалку? Ты, я, Толя Медведев, маму твою возьмем.

– Очень хотела бы, – ответила девушка, подняла глаза, посмотрела на Павла и улыбнулась смущенно. И тут же, словно испугавшись своей реакции, снова стала серьезной, вздохнула и сказала: – А у вас и в самом деле очень усталый вид.

– Да вы что – сговорились все, что ли?! – не выдержал Ипатьев.

Он закрылся в своем кабинете и начал просматривать отснятые ночью материалы.

Первым шел сюжет о накрытом на окраине города подпольном борделе. Голые девушки с визгом пытались завернуться в простыни и прятали лица. Не скрывалась лишь высокая плотная негритянка, считающая, как видно, что ее и так никто не узнает. Она сидела перед оперативником, накинув на плечи чужой халатик, и смотрела в камеру.

– Ду ю спик инглиш? – обратился к ней оперативник.

Африканка кивнула и помахала камере мощной ладонью. Полицейский задумался и спросил:

– По-русски понимаешь?

Негритянка кивнула.

– Тогда скажи, как ты здесь оказалась?