Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

1. Р. Н. Литвинов, 1935.VII.22: «Раза три собирали грибы, я с Флоренским, ранний опенок, и варили в большой трехлитровой кастрюле. Появились подосиновики, но в очень малом количестве. Как ни странно, но я и по грибной части становлюсь опытным грибакой. Рябина, которой тут очень много, уже отцвела. Под окном цветет сирень и — что приятнее — малина. Было приятно видеть сплошные поляны брусничного цвета. Впрошлом году было изобилие черники и голубики, но в этом году ее будет немного. Зато брусники! И морошки! Морошка уже налилась, в нашем районе ее столько, как в садоводстве клубники на грядках. Я ее ни разу не пробовал, но так как ее очень хвалил папа, то думаю, что по аналогии с другими вкусами морошка будет мне приятна. Таковы наши лесные новости…» И несколько позже — тоже о повседневной жизни сотрудников лаборатории (1935. VIII.17): «…Мы с приятелем взяли корзины и пошли бродить в окрестностях дома. За полтора часа мы набрали 11 кг грибов, из них 2 кг белых, а остальные березовики и осиновики. Понятно из того, что грибы мы готовим утром, в обед и вечером… Так как у нас на 4 человек 5 брюк, то двое сушат промокшие невыразимо над плитой, а сами ходят без оных. Свои суконные штаны я сдал в чинку приятелю, о котором я уже писал, и он их чинит, одновременно рассуждая о разности миро<вос>приятия у Тютчева и Гете…»

2. П. А. Флоренский обвенчался с Анной Михайловной Гиацинтовой 25 августа 1910 г. Венчал их брат Анны Михайловны, священник Михаил Гиацинтов. В 1935 г. исполнилось 25 лет со дня венчания — серебряная свадьба. Об ошибке в письме (24 года) о. Павлу напишет Анна Михайловна. Он будет очень переживать о ней. Эта ошибка — одно из немногих свидетельств реальной обстановки в лагере и состояния самого о. Павла, всегда столь внимательного к датам и семейным событиям, а также подтверждение его ощущения, неоднократно упоминаемого в письмах, — об утрате чувства времени на Соловках.

3. Акварельный портрет работы Пакшина Петра Ниловича — з/к, художника, на Соловках работал декоратором в театре.

5–6 сентября 1935 г., быв. Монастырская кузница

1935.IX.5–6. Соловки. № 29. Дорогая Аннуля, письма твои получил, и без №№, и открытку и № 28 от 23 августа. Очень досадно, что мои письма приходят с опозданием. Сообщи, получили ли вы вид на лабораторию, портрет и сухие растения. Спрашиваешь, есть ли у тебя ошибки. Да, есть, запятых же вовсе нет. Мне мило и то и другое, последнее без оговорок, а первое с оговоркой: было бы все ничего, но я боюсь, что твои ошибки от переутомления. С 30-го августа я живу на новом месте.¹ Это — старинный монастырский дом возле Кремля. Стены толстые, в нижнем этаже, с высокими каменными сводами, была когда-то монастырская кузница. Мое помещение во втором этаже, с особым входом по ветхой приставной (наружной) лестнице, как на голубятню. В помещении 2 комнатки, одну занимаю я с работником б. Лаборатории, в другой живут почти всегда отсутствующие техн<ические> работники. Готовим себе сами на плите, которая тут же, в комнате. Питаемся почти исключительно овощами, т. е. в моем вкусе. Дом расположен на берегу Святого (ныне Кремлевского) озера. Это — большое, в значит<ельной> мере искуственно вырытое озеро длиною ок. 1 км и шириною до ¹/₂ км. Оно так близко к основанию дома, что из нашего второго этажа берега не видно, словно дом высится прямо над водою. Озеро в ясную погоду голубое, в серую — соловое. Последнее время нет-нет, а выглянет солнце, правда, лишь на время и большею частью светящее жидким северным светом. И дождит не сплошь, а временами и слабо. По виду из окна можно подумать, что находишься в Италии или Швейцарии. С лестницы слышится громкое эхо, от других строений: стоит кашлянуть, чихнуть или крикнуть, как еще громче возвращается повторение. Думаю, такое эхо было бы интересно послушать детям. Но и это жилище — временное, даже кратковременное. Перевозка и передача лаборатории произвела на меня тяжелое впечатление: ведь в лабораторию было внесено много старания, изобретательности и любви. Работы, естественно, прекратились. Вид опустелых и засоренных комнат стал мне настолько тяжел, что я был даже рад, взяв свой посох и котомку, уйти оттуда.

Вид на Кремель со стороны Святого озера.

Фотография П. В. Флоренского. 2002 г