Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

Все напоминает о тленности всех земных дел и учит сознавать себя, «яко страннии и пришельцы»². В настоящее время я работаю во вновь образованном Конструкторском бюро³; пока гл<авным> обр<азом> занят писанием заявок на ряд наших изобретений по переработке водорослей и использованию альгина и альгината. Кроме того надо написать несколько статеек. А далее, совместно с одним химиком и под его возглавлением, придется заняться проектированием химических заводов. — Посланную тобою книгу я получил.⁴ Если мои вещи уже получились, то в книгах ты найдешь «Таблицы физическ<их> констант» и (без переплета) изд<ание> кажется Акад<емии> Наук орочонских или тунгусских текстов со словарем⁵. Эти две книжки (обе тонкие) мне пришли. Посылок мне не присылай, разве что папирос. Луку у меня в этом году очень много и притом прекрасного, здешнего; просто хотелось бы вам послать отсюда. Вообще у меня все нужное есть, покупать негде, да и не нужно. Единственное, чего хочу — чтобы ты получше и повкуснее кормила детей. Между прочим, вкусное получается кушанье из репы, капусты, грибов и хорошо разваренной чечевицы, лука и укропа; в холодном виде это кушанье трудно отличить от печеных баклажан. Но его необходимо протушить основательно. 09.VIII. Получил твои письма № 28 и 7-го, вчера, № 29. О дне свадьбы я помнил, но ошибался в счете числа лет. Мне тяжело, дорогая, что ты все неспокойна, что-то придумываешь и напрасно мучишь себя. Хлопотать не для чего, приезжать было нельзя. Очевидно, по моим письмам ты не имеешь ни малейшего представления о характере моей жизни и все примеряешь ее к сковородинской; но это большая ошибка, все совсем не так, однако как — не могу объяснить, не поймешь. Готовили мы 1/2 года сами, т. е. собственно гл<авным> обр<азом> один из сотрудников, получали сухой паек. Теперь я перешел в столовую. Муку нам выдавали тогда. Ни о каких запасах не м.б. и речи.

Разговоры о приезде брось, очень прошу тебя. Крепко, крепко целую тебя и вспоминаю, как трудно было жить тебе со мною 25 лет.

Вид из камеры з/к Флоренского в быв. монастырской кузнице на Святое озеро и Кремль.

Фотография С. В. Веретенникова. 2002 г.

1. В конце августа сотрудники лаборатории, в т. ч. Р. Н. Литвинов и Н. Я. Брянцев, были переселены в поселок, в кузнечный корпус. Брянцев Николай Яковлевич — з/к, соавтор о. Павла Флоренского по заявке на изобретения: «1889 г.р., ур. г. Варшавы, обр. высшее, работал в Новосибирске в Крайплане инженером». Приговорен к ВМН 09.10.1937 г. Расстрелян 27.10 или 1–4.11.1937 г. под Медвежьегорском. С нового места пребывания з/к Флоренского сразу последовали доносы:

Совершенно секретно

РАБОЧАЯ СВОДКА № 39.

группа СПО III-й части 8-го Соловецкого отдела ББК-НКВД ПО СОСТОЯНИЮ НА 7 ОКТЯБРЯ 1935 г. РЕАГИРОВАНИЕ З/К НА ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ОТ 14 И 22 СЕНТЯБРЯ — 35 г.

1.

25 сентября с/г в помещении Кузнечного корпуса з/к

ФЛОРЕНСКИЙ Павел Александрович (ст. 58–10–11 срок 10 лет), беседуя с з/к БРЯНЦЕВЫМ Николаем Яковлевичем и ЛИТВИНОВЫМ Романом Николаевичем на тему о введении персональных военных званий Нач. составу РККА, высказывался:

«В этом постановлении чувствуется тенденция на проявление сходства с буржуазными армиями, в частности с французской. В общем все-таки не совсем понятно введение в нашей армии чинов. Ведь раньше у нас эти чины, которые вводятся, например, полковник и др. были просто ругательными словами. Выходит так, против чего раньше боролись, теперь к этому возвращаемся снова». с/с «Хапанели» 23/IX — 35 г. РС N39 СПО 8 отд. <Приписка к донесению: > З/к Флоренский является участником СПО как АСЭ.

Агнаблюдение за ним продолжается.

(Архив УКГБ Москвы и Московской области, архивный N212727, т.2, л.680).

Быв. кузница Соловецкого монастыря. «Ветхая приставная лесница».

Фотография С. В. Веретенникова. 2002 г.

Из писем и из авторского коллектива патентов следует, что в камере в кузнечном корпусе жило четверо: Р. Н. Литвинов, П. А. Флоренский, Н. Я. Брянцев и Ю. Е. Станилович. С/с высчитываем методом исключения.

Вот как описывает обстановку в середине сентября 1935 г. с/с — секретный сотрудник, который носил кличку «Хапанели» — так называлась модель финских лыж, производившаяся на Соловках.

БВГ 24.Х.35

С/С «Хапанели»

Прин. нач.3 ч. Акимов

1935 г. 10/IX в комнате кузнечного корпуса, где живут профессор ФЛОРЕНСКИЙ П.А., ЛИТВИНОВ и БРЯНЦЕВ, велся разговор на следующую тему:

БРЯНЦЕВ говорит, что он слышал по радио, где передавали, что в Австрии за антигосударственные преступления дали одному 1 1/2 года, другому — 10 месяцев и третьему — 9 месяцев — каторжных работ. Далее он поясняет, что если бы у нас в СССР сделать такое преступление, то наверняка дали бы «вышку» или в лучшем случае — 10 лет через вышку.

ФЛОРЕНСКИЙ говорит, что «да, действительно, у нас в СССР там…карают даже ни за что».

Далее разговор переходит на тему о том, как кто сидел на Лубянке и кого как допрашивали.