Всё хоккей

Вскоре я ждал Матюхина в кафе, на углу перекрестка, неподалеку от автосервиса. Я занял место у окна и мрачно наблюдал, как перед моим носом мелькают машины на огромной скорости. Они изворачивались друг от друга, ловко перегоняли друг друга, пыхтели, кряхтели, мычали и злились. Мне показалось, что кто-то играет в компьютерную игру, умело переставляя их с одного места на другое. Иначе бы они наверняка врезались друг в друга, иначе бы наверняка на дороге воцарился бы хаос.

Из открытого окошка повеяло запахом бензина и гари. Я недовольно поморщился. Мне вдруг до боли захотелось почувствовать запах сосен, потоптаться по траве, вдохнуть прохладу летнего утра. Мне вдруг до боли захотелось тишины. Я ругал себя, что сегодня утром не уехал на дачу с Надеждой Андреевной. Мне уже тяжело было переносить эту гарь, визг тормозов и бешеную чужую скорость. И куда они все торопятся? И зачем? Я не мог уже этого представить. Мне оставалось лишь их пожалеть.

Витька явился, когда уже принесли заказ. Картофельное пюре, венские сосиски и пиво. Он успел переодеться, но выглядел так же — в рваных джинсах, вытертой майке и яркой бейсболке он еще больше походил на хулигана.

— Классное место выбрал! — он кивнул за окно и даже глубоко вдохнул прогорклые ароматы улицы. — Обожаю машинные запахи! Аромат бензина… Вот это кайф! Нет, ну ты скажи, пацан, что может быть вкуснее! Я как в лесу побываю, так сразу и дурею! Аллергия на чистый воздух! Все какое-то сладенькое, свеженькое. Ужас какой-то! Как люди живут в деревнях? Там же задохнуться можно! А от тишины вообще сдохнуть! А тут… Красота! Ты погляди, как классно они носятся! Вот житуха! Я бы кажется, вот так, в машине и жизнь свою всю прожил, если бы такое было возможно. Кажется, вот так бы всю жизнь мчался, мчался, мчался. Но, увы, такое невозможно. Иногда приходится ходить, и даже, ужас какой, — стоять на месте! И вообще, упаси Боже — просто лежать. Мне скорость нужна, ты понимаешь, я без скорости, как рыба без жабров! У этих, уличных, правда, ее маловато! Но под сосиски и пиво и так сойдет.

Скорость ему и впрямь была необходима. Это я сразу заметил. Даже когда он просто сидел и говорил, создавалось ощущение, что он все время находится в движении. Он без конца ерзал на стуле, размахивал руками, подпрыгивал на месте. Создавалось ощущение, что он вот-вот сорвется и помчится неизвестно куда.

Я неторопливо разлил пиво по кружкам. И прямо спросил:

— Мне, Вить, нужно узнать о Жене. Ты ведь, кажется, ее любил?

— За «кажется» я бы тебе, знаешь, как въехал? Ну да ладно, очкарик, ты мне симпатичен. К тому же хромой, бедолага. И лысина на макушке. Так и быть, живи. Только ты ответь прямо, зачем тебе Женька? Нет ее уже, усек, нет!

Он сжал кулаки и покачнулся на стуле.

— В общем, не про жизнь ее я хочу узнать, а про смерть.

— Ты чего, тоже к ней клеился?!

— Не клеился. И не мог клеиться. Потому что просто ее не знал. Узнал о ней только вчера. И тоже скажу прямо, ее смерть может быть связана со смертью одного моего друга. Случайно связана.

— Не врубаюсь я чего-то.

— А ты хочешь врубиться?

— Если честно, нет, — Витька посмотрел на огромные часы на руке и нетерпеливо затряс коленями. — Да и времени не так уж у меня много. Верю я почему-то тебе, очкарик. Да и не в Женькином ты был вкусе. Ботаников она терпеть не могла, ты уж не обижайся.

«Ботаников она терпеть не могла». Эта фраза меня не особенно обнадежила. Маслов мало чем отличался от ботаника, если не сказать большее, к тому же был гораздо старше Женьки. Но с другой стороны, по всей логике именно Витька должен был быть ее идеал. Но она его забраковала. Не ради ли закостенелого ботаника? Пусть и светила науки. И разве в жизни все поддается логике, разве все идет не наперекор ей? Но Витек этой философии знать не мог, и не хотел.

— Скажи честно, Витя, тебе ничего не показалось странным в Жениной смерти? Ну, может, ты что вспомнишь?

— Странным? — Витька почесал за ухом. — Если честно — нет. Как жила, так и померла. На бешеной скорости. Так и я, наверное, помру. Что тут странного. Одни на подушках и простынях умирают, другие на войне, третьи от водки. Четвертые от скорости. На четвертой скорости. Мы — от скорости. Всё от желания зависит. Человек живет, как хочет, и помирает, как хочет. Вот такая моя философия. Просто мы вместе должны были погибнуть.

Витька выпил залпом пива, и в его глазах появились слезы. Он их не стеснялся.

— Ты веришь, очкарик, вместе! А она захотела раньше! И в одиночку. Зачем?

— Ты так говоришь, словно она решила покончить с собой.

— Не понял ты меня, очкарик, не понял. Она бы в жизнь с собой не покончила. Не тот человек! Она жизнь до одури обожала, чем и поплатилась. Просто, как тебе втолковать… Просто, если бы она была со мной, может, мы бы так промчались по жизни еще годков десять, а то и весь четвертак, а потом разом — и в яму. Так нет… Не захотела, дура! — Витька в отчаянии стукнул кулаком по столу, бокалы задребезжали. — Дура, дура!

И Витка заплакал.