Все люди — враги

— А! — Уолтер немного посветлел, между тем как Харольд вспыхнул от оскорбления, нанесенного божеству. — Есть у вас какие-нибудь планы на будущее?

— О да! Приблизительно через две недели я еду в Тунис.

— Я хотел спросить не это! Я хотел спросить, есть ли какая-нибудь серьезная работа, за которую вы бы хотели взяться? Может быть, я был бы в состоянии помочь? Ведь есть разные виды официальной и полуофициальной деятельности, где всякий интеллигентный человек…

— Благодарю вас, прервал Тони, — я буду вполне доволен, если буду жить и дальше, как живу, без всякого официального дозволения.

— Тогда, значит, нам и в самом деле приходится считать, что вы намерены проводить остаток своей жизни в праздных разъездах из одного курорта в другой и будете наезжать в Лондон, только когда почувствуете, что нельзя дольше пренебрегать своей женой?

— Можете считать все, что вам угодно, или, вернее, что может прийти вам в голову, — сказал раздраженно Тони. — Но, пожалуйста, не затрагивайте Маргарет. Это мое дело.

— Прошу прощения, — сказал торопливо Уолтер. — Я не хотел вас задеть. Извините меня. Но, право, мой друг, — простите, что я так говорю, ваше поведение совершенно непостижимо и очень глупо!

— Я могу легко простить то, что вы говорите, мой милый Уолтер, потому что не обращаю на это никакого внимания.

Уолтер был, по-видимому, задет таким грубым выпадом; тут в разговор вмешался Харольд, который, видимо, с трудом сдерживался.

— Вот что, Тони, я знаю, конечно, что считается невоспитанностью обсуждать дела, касающиеся жены приятеля и все такое, но мы не можем не затрагивать Маргарет. Вы действительно намерены утверждать, что, по вашему мнению, вы не причиняете ей вреда?

— Конечно, я не причиняю ей вреда!

— Но ведь это же означает значительное сокращение дохода! — Харольд сделал ударение на слове «доход», словно это было что-то таинственное и священное.

— Если Маргарет вышла за меня замуж из денежных соображений, она сделала ошибку, — сказал Тони.

— Но разве вы не считаете, что она вправе настаивать, чтобы вы поддерживали тот образ жизни, к которому она привыкла?

— Конечно нет! Что это за псевдофеминистская болтовня, Харольд? Если уж доходит до этого, то я вправе настаивать, чтобы Маргарет приняла мой образ жизни, боюсь, слишком простой, чтобы он мог ей понравиться! Но тут не возникает никакого вопроса — у нее очень хороший свой собственный доход.

— Уф! — вздохнул Харольд, теряя терпение. — Могу лишь сказать, что вы ведете себя как… прихлебатель.

— Только этого я и мог ожидать от вас. Я редко видел человека, столь медленного на соображение и столь зависящего от избитых фраз. Есть у вас еще какие-нибудь вопросы, Уолтер?

— Не стоит продолжать, — сказал Уолтер натянуто, — раз вы отказываетесь быть серьезным. Но должен предупредить вас и надеюсь, что вы тщательно подумаете над этим. У каждого есть свой долг по отношению к государству, и после года-двух безделья вы увидите, что соскучились, будете недовольны и захотите вернуться к прежней деятельной жизни, но тогда уже будет невозможно вернуться к ней, потому что вы отстраняете всех своих друзей.

— Но, простите меня, — сказал Тони весело, — я уже насовершал всяких чудес на службе у государства во время маленькой войны и великой забастовки. Если бы нас не было так много, нам бы поставили по статуе на площади и дали бы на брата столько хорошей пахотной земли, сколько могут вспахать два сильных быка за целый день. Что же касается того, будто я соскучусь и буду недоволен, то разрешите мне указать, что я действительно скучал и был недоволен, когда участвовал в так называемой деятельной жизни, которую я назвал бы гораздо менее деликатно. Если бы не характер Маргарет, делающий для нее невозможным участие в моей настоящей жизни, я был бы теперь совершенно счастлив! Если я буду жить такой жизнью, какой хочу, я знаю, что я не соскучусь и не буду недоволен. Если же я увижу, что она мне не по душе, обещаю, что я приду и скажу вам об этом откровенно. Больше того — даю вам разрешение назвать меня болваном и плюнуть мне в лицо. Есть еще вопросы?

— Нет! — сказал Уолтер, стараясь принять уничтожающий вид. — Человек, наши счета, пожалуйста!

«Счета? — подумал Тони. — Я бы сказал, счет! Да, эти господа живут по средствам!»

— Нет, — сказал Уолтер задумчиво, тоном скорее печали, чем гнева. — Я не буду больше задавать никаких вопросов. Я целиком не одобряю того, что вы делаете, Тони, и не одобряю потому, что это указывает на полное отсутствие у вас дисциплины. Вижу, что вы во власти какого-то сентиментального каприза в поисках свободной жизни. Но это лишь обрывок беспорядочных эмоций, а при длительном опыте вы откроете, что эмоции, приведенные в порядок, всегда много лучше своей беспорядочной разновидности. Что бы вы ни думали, но жизненные и общественные формы должны соблюдаться. Почему бы вам не поверить в общественный порядок, не подчиниться ему и не поддерживать его?