Все люди — враги

Тони пошел в банк, чтобы получить по чеку деньги и проверить, имеет ли силу его новый аккредитив, а Ката тем временем примеряла сшитые для нее платья. Затем они устроили новую оргию покупок, купили Кате яркий шарф и несколько носовых платков, шляпу, гитару и ноты и выписали еще ноты из Лейпцига. Они не забыли купить тетради для рисования, карандаши и резинку — самую необходимую часть всего снаряжения, по словам Тони, и два томика Гейне и Ариосто, так как Тони внезапно решил, что ему хочется все это прочесть. Потом они сидели в кафе на пьяцце, попивая лимонад со льдом и глядя на публику, пока не пришло время ехать домой. Заплатив за сшитые платья, они издержали еще около двух фунтов и чувствовали, что ведут роскошную и расточительную жизнь; и, конечно, больше чем два фунта стоили радости этого утра.

— Я рада, что мы живем наверху в горной деревушке, — сказала Ката, — хоть я люблю спускаться иногда на пьяццу. Люди такие забавные. Но я рада бежать прочь от них. Как можно быстрее, с тобою, Тони. Это не потому только, что ты попросту нужен мне, ведь ты знаешь, до чего я люблю быть вдвоем с тобой. Нет, это потому, что я боюсь.

— Боишься? Чего?

— Людей. Когда я вижу солдат или чиновников, мне всегда страшно, не собираются ли они нас разлучить. Это глупо с моей стороны?

— По-моему, иначе и думать нельзя. Мне самому кажется, что все люди нам враждебны. Но я думаю также, что они не могут больше вредить нам. Мы слишком мало знали, мы были слишком доверчивы, Ката. Нам совсем не надо было расставаться в 1914 году. Это была наша ошибка.

— Но мы не могли жить здесь, Тони.

— Нет, но мы поехали бы сразу в Вену, и ты спрятала бы меня где-нибудь в какой-нибудь маленькой гостинице, и мы не теряли бы друг друга из виду. Затем, когда ты была бы готова, мы могли бы вместе уехать в Англию. К началу войны мы уже были бы на Эе.

— Но Италия вступила в войну.

— Не сразу. Мы успели бы уехать в Испанию или Америку.

— Ты думаешь, будет еще война, Тони?

— Я бы хотел, чтобы ее не было, но это неизбежно, пока люди продолжают верить в своих ложных богов. Неверно, что война — «в природе человека», как утверждают идиоты; она навязана человеческой природе ложными понятиями. Она будет, но не сейчас.

— О Тони, что мы будем делать?

— Убежим, моя дорогая. Когда я увижу, что приближается война, вроде этой последней, мы сразу помчимся в самую нейтральную страну, какая только есть; если только там найдется для нас самый крошечный уголок. Но мы сегодня завтракали ужасами, не будем устраивать из них и обеда. Закон и война, и все это в один и тот же день, — нет, этого слишком много.

— Тони, обещай, что ты убьешь меня прежде, чем опять пойдешь на войну.

— Я не стану обещать ничего подобного, милая. Скоро я по старости лет не буду годиться для сражений. Кроме того, следующий раз с войной придется иметь дело людям штатским, и в этом — единственная надежда на мир и спокойствие.

Когда они вечером того же дня сели обедать, Тони сказал:

— Ты знаешь, Ката, мне бы хотелось сегодня попросить бутылку «стравекьо» у Баббо; мы не брали ни бутылочки с нашего первого завтрака, а ведь с тех пор прошло много чудесных месяцев. Мне следовало заказать бутылку вчера вечером, когда мы все вместе пили в честь возвращения Филомены. Взять одну бутылку и позвать их к нам в конце обеда?

— Достань вино, милый, но не зови их сегодня.

— Еще сюрприз?

— Ты не должен задавать вопросов. А вино достань. Я бы хотела.

— Вот хорошо. Мне так приятно, когда ты наслаждаешься благами жизни. Ты не скучаешь о своем австрийском вине?

— Нет. Я не скучаю ни о чем австрийском. Кроме того, я уже давным-давно не пила вина.

— Тебе приятно, что Филомена здесь? — спросил Тони, стараясь поскорее спровадить ненужные воспоминания. — Это была действительно ужасная сцена. Когда-нибудь в жизни приветствовали тебя так?

— Я рада, что есть человек, которому мы нравимся, Тони. Боюсь, что нас одобряют еще очень немногие.

— Они бы одобряли, если бы знали о нас все. И во всяком случае нам это безразлично.

— С нашей стороны было очень эгоистично не купить сегодня подарочка Филомене, — сказала Ката с сожалением. — Мне следовало бы вспомнить об этом.

— Ну, если уж говорить правду, я выбежал на минутку из музыкального магазина и купил ей шарф, — сказал Тони. — Самый яркий, какой только мог найти. Вот почему я предлагал пригласить их сегодня, но мы можем ей подарить его завтра утром.

— Подари ты сам. Она обожает тебя.

— Мы подарим его вместе и хором испоганим спич. «Мы просим вас о принятии этого элегантного шарфа, Филомена». Надо поупражняться. Ну, начинай: «Мы — просим — вас — о принятии…» Ты не должна смеяться, Ката, если не хочешь, чтобы мы оба рассмеялись при слове — «о принятии». Ну, начинай снова…

После того как они посидели некоторое время за кофе, Ката спросила:

— Сколько времени, Тони?

— Почти половина десятого.