Все люди — враги

— Ты думаешь, что девушка сверху была твердая, а дальше сплошной крем? — спросила Ката задумчиво. — О Тони, ты заставляешь меня говорить глупости. И не сообщите ли вы его лордству, что пора вставать. Я почти одета.

* * *

После прохладной темной комнаты солнечный свет во дворе, отражавшийся от белых стен и пыльной дороги, казался ослепительным. И зной — прямая и лучистая теплота — был свиреп. Ката надела темные очки и раскрыла зонтик, чтобы защитить и себя и Тони. Но все равно дорога до кафе показалась им длинной и очень жаркой.

— Знаешь, Ката, — сказал Тони, когда они заказали мороженое, — становится действительно слишком жарко, моя дорогая. Мы не сможем здесь оставаться долго.

— О, не говори этого, Тони. Я так счастлива на Эе и хотела бы всегда жить здесь.

— Мы не сможем всегда жить на маленьком острове. Мы заболели бы черной меланхолией и стали бы писать романы. Но я постараюсь завтра отыскать виллу, если ты действительно хочешь остаться здесь.

— О нет, я люблю наши маленькие комнатки и Филомену. Но, вероятно, нам действительно пора уезжать. Однако мы все-таки вернемся сюда, правда, Тони?

— Да, мы вернемся сюда. Я уже все обдумал, Ката. Но сначала скажи, куда бы ты хотела ехать.

— Куда угодно, только бы с тобой, но Австрия исключается, хотя я могла бы быть счастлива с тобой и там. Куда угодно, только не в Австрию.

— Разве нет такого места, куда бы ты хотела ехать?

— Есть, есть, это место — куда хочешь ехать ты.

— По нескольким причинам нам нельзя всегда жить на Эе, — сказал Тони, улыбаясь ей. — Одну я только что привел. Затем, летом здесь слишком жарко и слишком холодно зимой, как говорила мне Филомена. Малярии нет, но никак нельзя сказать, не собирается ли какой-нибудь сицилиец импортировать сюда анофелеса в своей бороде, и затем, здесь водится какой-то летний микроб, который творит прямо-таки ужасы у вас в животике. Влюбленные не должны страдать несварением желудка, на этом и держится статистика их долголетия. Наконец, при существующем режиме не так-то легко снять дом — налоги, налоги везде, и чиновники лезут к вам, как сумасшедшие. Кроме того, плохо жить во владениях фашистского режима слишком долго.

— Ты описываешь наш остров довольно мрачно.

— Это для того, чтобы никто сюда не ездил. Я предлагаю следующее: мы уговоримся с Филомелой, чтобы она всегда сохраняла для нас эти две комнаты на апрель и май; март тоже, если хочешь, но март здесь почти всегда сырой. Мы будем всегда приезжать сюда на один из наших ежегодных медовых месяцев. Я слишком хлопочу, Ката?

— Нет, мне грустно, что нельзя таскать за собой Эю сообразно времени года. Но это ничего. Куда мы поедем теперь?

— Что ты думаешь о Париже?

— Париж! — воскликнула Ката. — Это было бы довольно мило. Я не была в Париже с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать лет. Но там не станут грубо обращаться с бошем, даже если это австрийский бош, как я?

— Ничуть. По правде говоря, там теперь что-то вроде культа немцев, но вести дела с чиновниками буду я. У меня есть друзья во Франции. Я думаю о Париже по многим причинам. Мне кажется, что в Европе есть только четыре либеральных и устойчивых страны: Швейцария, Голландия, Англия и Франция. Бельгия для меня то же, что и Голландия, а скандинавские страны слишком далеко на севере и, значит, годятся только для летней поездки. Ну, нам необходимо какое-нибудь постоянное местечко для всей той ценной интимной ерунды, которая у нас накопится и которой мы не захотим бросать. Нам необходимо место, где бы мы могли проводить лето и зиму. Наверное, мы сможем найти для себя маленький домик где-нибудь на юго-западе Франции. Домик снимем подешевле, чтобы время от времени мы могли заколачивать его на несколько месяцев и остаток года путешествовать где-нибудь или приезжать на Эю. Что ты думаешь об этом?

— Кажется, это хорошо, Тони. Ты, как волшебник, можешь вынуть из рукава целую французскую деревушку?

— Нет, только один район. Ты умеешь управлять автомобилем, Ката?

— Умела перед войной, Тони, но с тех пор, кажется, даже не ездила в автомобиле ни разу.

— Ну, ты скоро вспомнишь, а я научусь. Я думал о Париже по нескольким причинам. Это самый сильный из всех возможных контрастов для Эи, и там мы можем повидать людей. Да, ты должна рискнуть на это, дорогая, мы не должны жить совсем одиноко. Потом я подумал, что попрошу моего друга Крилена купить нам автомобиль, — ты знаешь, из тех маленьких французских, которые напоминают римский саркофаг на колесах. Тогда мы могли бы поехать в Брутэн и посмотреть всю страну. А если в этом году мы не найдем идеального для себя места, то найдем его через год, через два. Что касается Парижа, то мы проведем там не больше двух недель, но ведь приятно послушать музыку, не так ли? И увидеть, что делают художники, и посмотреть Лувр? И выпить немножко французского вина? И — может быть — купить Кате несколько платьев?

— Тони, какой ты искуситель! По-моему, ты настоящий змий, который искушал Еву. Ты заставляешь испытывать желание сорвать запретное яблоко Париса — Парижа. Я и не мечтала увидеть снова этот город.