Все меняется

После крабов под соусом им подали жареную куропатку; он страшно проголодался и не позволил расспросам лишить его удовольствия от вкусной еды. В отличие от вопрошающей, как он заметил. Очень маленькая ростом, костлявая, она носила полдюжины золотых браслетов, в том числе несколько с подвесками, которые со звоном и шорохом скользили вверх-вниз по ее левой руке, когда она поднимала вилку. Но не донеся ее до рта, она придумывала новый вопрос для него, и вилка повисала в воздухе, и часто с нее при этом падала еда. Сабрина переводила взгляд с родителя, который говорил в этот момент, на того, кто ему отвечал, так, словно следила за теннисным матчем. Она молчала почти все время еды, которая завершилась шоколадным муссом и «ангелами верхом» вслед за ним. Как только все было съедено, Перл поднялась и сделала знак Сабрине последовать ее примеру. Тедди тоже встал, но она воскликнула:

– Нет-нет, мистер Казалет, вам пока что с дамами нельзя!

Тедди собирался возразить, что приучен вставать, когда дамы поднимаются, чтобы покинуть комнату, но увидел, что Реджи не двинулся с места, занятый разливанием портвейна, и решил промолчать. Ему не хотелось конфузить хозяина дома.

Вскоре оказалось, что это непростая задача. Реджи протянул ему бокал и громко рыгнул.

– Ну что ж, лучше пусть будет снаружи, чем внутри. Итак, посмотрим, известно ли вам, что это такое.

– Портвейн. Или нет?

– Портвейн, разумеется. Попробуйте.

Тедди отпил глоток. Портвейн напомнил ему темно-красный в черноту бархат и был упоительно хорош. Так он и сказал, но Реджи отозвался:

– Ну нет, не настолько он хорош, юноша. А от кого портвейн?

– От «Кокберна»? – рискнул он.

– Недурно. Тут вы правы. А какого года?

Тедди яростно задумался.

– Двадцать девятого?

– Угадали! Двадцать седьмого. Хотя, соглашусь, двадцать девятый – удачный выбор, – он сделал огромный глоток. – Вы выросли в моих глазах, – заключил он, и у него начался приступ икоты.

Тедди предложил воды, но он отмахнулся.

– Этой ерунды я в рот не беру, – он придвинулся так близко, что Тедди увидел буйную поросль у него в ноздрях.

– Огрейте-ка меня хорошенько по спине. – Тедди послушался. – Сильнее! – Он повторил. – Уже лучше. – Он опустошил бокал. – Ваш черед с портвейном. – На самом деле нет, но Тедди в воображении обошел круг по столу и убедился, что графин находится на расстоянии двух дюймов от того места, где он начал движение.

– Вам наливать. – Брови у него были очень густые, кустистые, прямо созданные либо для слепой ярости, либо для обезоруживающей благосклонности. – Я весьма высокого мнения о вас. «Кокберн», а потом промахнулись всего на два года. Пейте, юноша. – Он сделал еще один большой глоток, отстранившись при этом, – тем лучше, потому что дыхание у него было удушливое. За ужином наливали три вина, и Тедди понимал, что уже сейчас довольно сильно пьян. Он предложил присоединиться к остальным, но Реджи еще не закончил разговор.

– Полагаю, сюда вы приехали потому, что хотите жениться на моей дочери.

– Да, верно. Хочу.

– Так я и думал. Меня не проведешь. Ну что ж, приятель, добиться этого будет нелегко. Я-то человек широких взглядов, и если у вас есть хорошая работа и перспективы и вы можете обеспечить ее на том уровне, к которому она привыкла, я готов пойти навстречу. Нет, я ни в коем разе не против. Не то что жена. Это все Перл. Ей втемяшилось выдать Сабрину замуж. Вот и зазывает молодого лорда Илчестера к нам на выходные, но он вечно подшофе, такой промокший, что хоть бекасов на нем стреляй, и Сабрина нисколько им не увлечена.

– Это потому, что она влюблена в меня.

Реджи, который беззастенчиво наполнил свой бокал до краев, отмахнулся от этого заявления.

– Она грозится урезать ей содержание – ну, для острастки, сами понимаете. Без денег она долго не продержится. – И он осушил свой бокал залпом.

– Сабрина ищет работу, – сказал Тедди, – и уже пару раз ей подворачивалось кое-что.

– Но долго она там не продержалась, да?

– По-моему, она еще просто не нашла подходящую.

– Сынок, она не создана для работы. И слишком молода, чтобы выйти замуж без нашего согласия. – Он снова дотянулся до графина и довольно небрежно вылил остатки его содержимого в свой бокал. – И это еще не все, – заплетающимся языком продолжал он. – Одна птичка напела мне, что в вашей семейной компании далеко не все гладко. А вы, я заметил, об этом не упомянули.

– Да, потому что для меня это новость. Кто вам сказал?

Реджи приложил палец сбоку к носу.

– Кто надо! – Он отпил еще глоток. – Если мне требуется что-нибудь узнать, я обычно нахожу подходящего человека и узнаю от него все. Обычно. – Он опустошил бокал. – Всегда. Я ведь пользуюсь большим ф-флиянием – в Сити-шмити, политике, да что хотите назовите. – Но шанса последовать совету Тедди так и не представилось, потому что Реджи вновь звучно рыгнул и отключился, уронив голову и руки на стол.