Все меняется

Тедди растерянно уставился на него. Робко потряс Реджи за плечо, но единственным ответом ему стал гулкий и ровный храп. Подождав еще минуту-другую, Тедди вышел из комнаты и направился в библиотеку, где застал миссис Эф, как он называл ее мысленно, за вышивкой, изображающей сразу две рождественские елки и одного гнома. Сабрина грызла ногти.

– Мама, я же говорила тебе: я не выношу его… – Обе умолкли, увидев его.

– Боюсь, он готов. Уснул, – добавил Тедди, чтобы скрасить впечатление.

– Сабрина, позвони Джорджу.

Явившемуся на звонок Джорджу было велено позвать еще одного слугу и препроводить хозяина в постель.

– Просто не понимаю, зачем вы позволили ему столько выпить.

– Даже ты не в состоянии остановить его, так что не вижу причин винить Тедди.

Тедди, у которого слегка кружилась голова, доплелся до кресла и буквально рухнул в него. Заступничество Сабрины вызвало в нем чувство признательности.

Перл поднялась и заявила, что идет спать и что Сабрине тоже следовало бы, так как ей вставать в шесть. И покинула комнату.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не горела желанием знакомить тебя с Франкенштейнами. Они вправду просто финиш, верно? Неудивительно, что папа столько пьет. Я бы тоже запила, если бы женилась на Перл.

– Боюсь, я ей не понравился.

– Да уж, а как же иначе? У тебя ведь нет титула и даже в будущем не светит.

При этих словах ее лицо так опечалилось, что Тедди встал и обнял ее.

– Пока я нравлюсь тебе, мне нет дела до ее мнения.

– Ты правда мне нравишься, до ужаса. – Она подставила лицо для легкого поцелуя.

– Дорогая, почему бы тебе не пропустить завтрашнюю охоту и не остаться здесь, со мной?

– Ничего не выйдет! Все уже решено. Мама взбесится! – Она помолчала и высвободилась из его объятий. – Знаешь, я обожаю охоту – и вообще верховую езду. Только поэтому мне и нравится бывать здесь. Я вернусь примерно в половине пятого, и мы устроим чудесную прогулку по парку.

– По какому еще парку? – раздраженно спросил Тедди. Глупый вопрос, потому что не имело значения, по какому, – суть заключалась в том, что она была готова бросить его. Мало того, как будто бы не сознавала этого или, что еще хуже, ей было все равно. Ему захотелось в постель – одному, в уютной темноте, и чтобы больше никаких испытаний.

– Пойду в постель. И тебе не помешает, если ты встаешь в шесть.

* * *

Его постель была расправлена, пижама затейливо разложена, словно в напоминание о его фигуре, а его зубная щетка в ванной при комнате уже дополнилась зубной пастой. На тумбочке у кровати помещались маленькая лампа и графин с водой, увенчанный стаканом. Внутренность собственного рта казалась ему горячим ковролином, поэтому он выпил два стакана воды, улегся в постель и погасил свет.

В темноте он некоторое время пытался отвлечься от воспоминаний о минувшем вечере, картины которого, как кадры из фильма, вспыхивали перед его мысленным взглядом: несуразный Реджи со всеми его связями и деньгами, который дал волю своей пошлости в тот же момент, как дамы покинули столовую, и начал хорохориться, бахвалиться, задирать нос. Несмотря на все это, Тедди сочувствовал старику, которого его жена-мегера затянула в такие глубины претенциозности, где он, отказываясь тонуть, был тем не менее не в состоянии плавать. Его слова о семейной компании всплыли на поверхность и теперь тревожили Тедди. Будь так, дядя Хью наверняка упомянул бы об этом в прошлый четверг, но он лишь повторил, что Тедди может вскоре понадобиться в Лондоне. С другой стороны, сомнительно, что Реджи блефовал. Да еще Сабрина, которая совершенно ясно дала понять, насколько она избалована и эгоистична. Странно, что она и грубит своей матери, и в то же время боится ее. С возрастом в обществе родителей начинаешь скучать – вспомнилась его мать, сидящая в своем унылом домишке, и вместе с воспоминаниями явились привычные угрызения совести за то, что он не прилагал достаточно усилий, чтобы видеться с ней, – но с другой стороны, с тех пор, как он покинул Лондон, он почти не виделся даже с отцом, по которому скучал. Он обожал ходить с отцом на охоту, играть с ним в теннис и сквош, устраивать праздничные обеды в яхт-клубе Темзы, и ничего из перечисленного уже давным-давно не случалось – разумеется, главным образом потому, что он переселился в чертов Саутгемптон. Надо бы постараться встретиться с отцом и объяснить, что справиться с порученной работой он не в состоянии: его сильная сторона – продажи, а не общее руководство. Это решение взбодрило его – пока он не задумался о предстоящем дне и особенно о вечере.

* * *