Всё начинается с любви… Лира и судьба в жизни русских поэтов

Но вернёмся в Тобольск. Провинциальная жизнь явно продолжала, не церемонясь, испытывать Ершова. Денег на семью не хватает, своего жилья нет. «…я окован двойными цепями – холодом природы и железных людей…» – пишет он другу. В Тобольске никому нет дела до ярчайшего поэта, до его планов и проблем. Так было всегда с людьми независимыми и талантливыми, не сгибающими головы пред сильными мира сего, даже если это очередной чиновник, каждый шаг которого совершается с оглядкой на «шефа».

Но творческая натура время от времени даёт о себе знать, и на бумаге зажигаются истинно поэтические строки, как в стихотворении «Праздник сердца».

О светлый праздник наслажденья!
Зерно мечтаний золотых!
Мне не изгладить впечатленья
Небесных прелестей твоих.

Они на внутренней скрижали,

На дне сердечной глубины,
Алмаза тверже, крепче стали,
Резцом любви проведены…

Надо сказать, что сказка о Коньке-Горбунке крепко держала Ершова в том смысле, что он и в стихах поневоле переходил на повествовательный стиль, свойственный большому произведению. И потому у него очень мало коротких стихов, как будто автору хочется повести читателя дальше за собой, за пределы вверенной ему формы. И вот когда пришло другое дыхание, связанное прежде всего с опытом и мудростью пожившего человека, умноженное на мастерство писателя, из-под пера его выходят стихи, полные классической ясности и гармонии. И кто знает, не уйди он из жизни преждевременно, русская литература обогатилась бы замечательной лирикой Ершова.

Враги умолкли – слава богу,
Друзья ушли – счастливый путь.
Осталась жизнь, но понемногу
И с ней управлюсь как-нибудь.

Затишье душу мне тревожит,

Пою, чтоб слышать звук живой,
А под него еще, быть может,
Проснется кто-нибудь другой.

(«Одиночество», 60-е гг.)

Ну а пока, хоть ненадолго, но судьба на какое-то время поворачивается к Ершову светлой стороной. В 1857 году он становится начальником дирекции училищ Тобольской губернии. Однако повезло скорее не ему, а образованию большого Сибирского края. Он много ездит по губернии, вынужден развязывать узлы противоречий между отдельными гимназиями и чиновниками в городах, тратить на всё это и так пошатнувшееся здоровье. И в то же время именно при нём и при его активном участии были открыты первые женские школы, пополнены фонды библиотек, отремонтированы старые и построены новые школы и гимназии. Конечно, всё это при поддержке нового губернатора – Арцимовича Виктора Антоновича, который искренно уважал Петра Павловича и не раз говорил о его заслугах перед обществом. Он же поддержал поэта в его желании снова навестить Северную столицу, встретиться со старыми друзьями, пройтись по издательствам.

И вот долгожданный Петербург. Но ожидаемой радости эта поездка не принесла. Надеялся увидеть университетских и литературных друзей, но, как водится после большой разлуки («иных уж нет, а те далече»), шумный, суетливый город уже не вызывал у Петра Павловича былого восторга. «Отвыкнув от многолюдства, я с каким-то невольным удивлением гляжу на эти толпы, которые снуют взад и вперед по всем улицам, особенно по Невскому проспекту», – признаётся он в письме жене.

Исполнив все дела по командировке, он возвращается в Тобольск. С каждым годом ухудшается его здоровье, творческие силы то и дело изменяют ему, и в 1862 году Пётр Павлович уходит в отставку. И только через год благодаря бывшему своему ученику, известному химику Менделееву, начинает получать пенсию, которой всё равно не хватает на сносную жизнь. Но снова луч солнца: он узнаёт о постановке в столице балета Цезаря Пуни по сказке «Конёк-Горбунок». (В наше время широкой популярностью пользуется одноимённый балет современного композитора Родиона Щедрина.)

Судьба отмерила Петру Павловичу Ершову недолгий для творческого человека срок – всего пятьдесят с небольшим. Его друг, а также учитель, А.В. Никитенко, сказал об этом кратко и весомо: «Горе людям, которые осуждены жить в такую эпоху, когда всякое развитие душевных сил считается нарушением общественного порядка».

От себя скажу: судьба Петра Ершова – словно зеркало большинства творческих судеб в России того времени, да и не только. Просто не обо всех и не обо всём мы знаем. Но такие строки Поэта нет-нет да и напомнят об этом: