Все наши скрытые таланты

Фиона выбирает чудовище 1980-х годов из атласа с пышными рукавами и вырезом до бедра. Я облачаюсь в нечто вроде огромного безе со слоями тафты, от которой у меня чешутся ноги. Мы судорожно смеемся каждый раз, обнаруживая еще какую-нибудь ужасную особенность.

– Ты выглядишь так, как будто сейчас возьмешь в руки телефон-кирпич, – говорю я. – Невеста-бизнесвумен из восьмидесятых.

– А тебе нужна шляпка, – осматривает она меня. – Одна из тех дурацких шляпок, которые сдвигают на лоб. Сейчас спрошу.

Она проскальзывает мимо меня и бежит босиком к прилавку. Я слышу ее высокий возбужденный голос.

– Привет, извините, а у вас есть шляпки? О…

Это «О» звучит озабоченно и вызывающе. Я высовываю голову из-за занавески, не желая показываться при всех в своем дурацком платье. С зеленоволосым мужчиной разговаривают какие-то посетители. Они примерно одного возраста, но их одежда делает их старше на пару десятков лет. Скорее, не старше, а из другой эпохи. Темно-синие костюмы и мужественность 1960-х, отчего мне кажется, что они вот-вот скажут что-нибудь из «Безумцев», сериала, который я не смотрела, но дух которого я, как мне кажется, понимаю.

Двое бросают косые взгляды на Фиону. Один, который выглядит помоложе и с короткими светлыми волосами, говорит с зеленоволосым парнем.

– Сэр, да будет вам известно, что в разделе 18 Уголовного кодекса Ирландии говорится, что любой, кто публично нарушает рамки приличия или оскорбляет нравственность, может быть оштрафован на сумму до шестисот евро. Либо, по решению суда, его могут отправить в тюрьму на срок до шести месяцев. В ваших интересах последовать нашим советам.

Этот человек американец. Правда, я не настолько разбираюсь в американских акцентах, чтобы понять, откуда он точно. Такой явный акцент, который можно услышать только в американской рекламе, в отличие от американских фильмов. В такой рекламе, в конце которой говорят: «Побочные эффекты включают тошноту, депрессию и диарею…»

– Отвяньте, – бросает Зеленый Парень.

– Сэр, я вынужден подчеркнуть, что таков закон и что ваш магазин – как и его витрина – напрямую противоречит моральному наследию этой страны.

– Моральному наследию этой страны? – фыркает Зеленый Парень. – Да что вы знаете о морали в моей стране?

– При всем уважении, это до сих пор католическая страна.

– Вы че, прикалываетесь? Твою мать Христа за ногу, чувак. Вы откуда вылезли, из болота или откуда? Не знаю, какую Ирландию вы надеялись увидеть здесь, но мы уже давно покончили с этой библейской чушью. Про равные браки не слышали? Отмена восьмой статьи? Не, не слышали?

Зеленый Парень повышает голос, но американцы холодно настаивают на своем. Я ожидаю, что Фиона побежит обратно, но она стоит на месте в настороженной позе. Неожиданно мне становится страшно за нее. Я начинаю тихо натягивать джинсы под огромной юбкой, но тафта громко шуршит.

Один из мужчин постарше оборачивается на шум и как будто только сейчас замечает нас с Фионой.

– Сэр, вы действительно полагаете, что в ваш магазин можно заходить детям школьного возраста?

Он обращается к Фионе.

– Разве вы не должны быть в школе?

– Сегодня… э-мм… сокращенный день.

– И разве вам не кажется, что вы поэтому должны заниматься чем-то более продуктивным и… добропорядочным?

Он внимательно осматривает ее с головы до ног. Платье, казавшееся таким смешным несколько минут назад, сейчас кажется уликой какого-то ужасного преступления.

– В какую школу вы ходите?

– Святой Бернадетты.

– И это католическая школа, дорогуша?

– Э-мм… типа да.

– Что значит «типа да»?

– Типа, что наша директриса монахиня, но я не верю в Бога.

Сказав слово «Бог», Фиона как бы обретает смелость.

– И это крутой магазин. В нем нет ничего плохого. Морально или как-то еще.

Зеленый Парень слегка улыбается Фионе. Это еще больше подбадривает ее.

– И не называйте меня «дорогуша». Если только вы не собираетесь называть его «сэр».

Мужчина улыбается, и уголки его губ слегка приподымаются. Он снова переводит внимание на Зеленого Парня.

– Разумеется. Если вы не послушаете меня, то, боюсь, у нас не останется выбора.

– Выбора? – отзывается тот. – О чем вы говорите?

Они пару секунд молча переглядываются, и мне вдруг на ум приходят документальные фильмы про альфа-хищников.

– Ну что ж. Нам пора. Приятно провести время, девочки. Почему бы вам не взять памфлет у наших ребят?

Мне вручают синюю глянцевую брошюрку, после чего все эти странные люди уходят. На брошюре красуется надпись большими буквами «Дети Бригитты» на фоне фотографий тинейджеров, проходящих обряд крещения в живописных озерах.

– Блевотина, – говорю я, нарушая молчание между мной и Фионой, и передаю брошюру ей.

– Фу, гадость какая, – отвечает она все еще заметно дрожащим голосом. – И все же блондинчик был неплох.

– А мне они показались все на одно лицо.

– Ладно, пойдем порепетируем. А то от этого свадебного платья у меня все тело чешется.

– Ага, – соглашаюсь я, вдруг понимая, что вся эта затея с платьями мне уже нисколько не интересна.

14