Все наши скрытые таланты

Она смотрит сквозь ветровое стекло молча, часто моргая. Я думаю, неужели она вырастила пять детей и никогда не задумывалась ни о чем подобном. На мгновение я пытаюсь представить – каково это, быть ею. Думать, что ты знаешь все о том, что может представлять опасность для детей, но потом узнать что-то новое.

– Мам, – опускаю я руку на ее плечо. – Все будет в порядке, правда?

Она кивает и крепко обнимает меня.

– Пойдем в дом. От тебя разит вином.

Блин.

– И да, я не в восторге от этого. Но рада, что ты не бухаешь одна неизвестно где. Если хочешь выпить, то хотя бы постарайся, чтобы это было в доме, где есть по меньшей мере два родителя и по меньшей мере один саксофон.

Я плетусь по лестнице в кровать со стаканом холодной воды в руке, уверяя себя, что мне ни за что не заснуть. Но сразу же отрубаюсь, как только снимаю платье и кладу голову на подушку.

Вино погружает меня в тяжелое пьяное забытье, естественным образом переходящее в странные, нездоровые сны. Сны, в которых где-то на фоне постоянно присутствует черноволосая женщина, но всегда недоступная. Я никогда не могу посмотреть ей прямо в лицо. Вижу только урывками. Локон очень прямых черных волос, которые ни за что не завьются, даже если их намочить. Плотно сжатые губы, кожа без единой морщинки.

Я иду за ней по дороге, по которой шла с Ро – идущей вдоль реки Бег, спотыкаясь и крича, чтобы она обернулась. Мне хочется обратиться к ней, приказать что-то, но я не могу подобрать нужные слова. Кто она? Откуда она пришла? Я хватаюсь за эти вопросы, словно за острый край скалы, которая вот-вот обрушится. У нее явно есть какое-то занятие. Какое-то занятие в каком-то доме. Служанка? Повариха? Няня в яслях?

Наконец мы приближаемся к подземному переходу, в котором мы с Ро едва не поцеловались. Где он сказал, что ведьмы знают настоящие имена вещей. При этом воспоминании у меня в мозгу горящей кометой вспыхивает слово «Домохозяйка».

Женщина начинает оборачиваться, и я вижу изгиб слегка курносого носа и призрак улыбки. Мой рот начинает наполняться водой, грязной речной водой со вкусом грязи, металла и водорослей.

Я просыпаюсь от такой резкой боли в животе, что мне приходится неуклюже бежать в ванную, придерживая живот, чтобы внутренности не выплеснулись наружу.

Из меня извергается неоново-розовая рвота, кислая на вкус, и с каждым новым приступом я клянусь себе никогда больше не пить красного вина. Я сжимаю края унитаза, содрогаясь, пока из меня выходят куски почти непереваренного мяса. Мои густые вьющиеся волосы постоянно спадают, и к ним прилипают кусочки рвоты, словно брызги краски.

Полностью освободив желудок, я мою кончики волос под краном, чищу зубы и протираю лицо дорогой маминой жидкостью для умывания. Я уже почти в порядке, разве что голова пульсирует болью, отдающейся в черепе. Я все еще пытаюсь осмыслить сон, но это все равно, что переливать воду из одной ладони в другую. С каждым разом остается все меньше подробностей. Но чувство сохраняется. Женщина из карт забрала Лили. Она демон, призрак или ведьма, и она материализовалась благодаря моему раскладу, который я сделала Лили в пятницу, три недели назад. Именно ее видел молочник. Вот кто забрал Лили.

Туту воспользовался моим отсутствием и забрался на мою кровать. Он лежит, положив голову на лапы, участливо виляя хвостом. Я отодвигаю одеяло в сторону, и он погружается в него, своим собачьим чутьем понимая, что мне нужна помощь.

Я устраиваюсь в кровати поудобнее и выдвигаю ящик тумбочки, надеясь найти там «Нурофен-плюс». Мои пальцы нащупывают старые цветные карандаши, стикеры для заметок и вскрытые пакетики «Стрепсилс». Наконец я ощущаю нечто прямоугольное и массивное. Очень знакомых размеров и веса, но очень пугающее в данных обстоятельствах.

Карты из Душегубки вернулись.

16

На следующее утро, когда я спускаюсь вниз, на кухне сидят мама, папа и Джо с воскресной почтой. На столике стоит дымящийся кофейник. Джо читает приложение о культуре, папа свой еженедельник, мама журнал моды. Вся сцена такая уютная, и все они такие светлые, настроенные на одну волну. Как сказать им, что у меня каким-то образом снова оказалась колода карт, которую у меня конфисковали почти две недели назад? Как сказать, что Лили увел персонаж из этой же колоды карт?

И верю ли я в это сама? Можно ли в это вообще верить?

– Доброе утро, – строго говорит папа. – Надеюсь, с тобой не надо говорить о прошлой вечеринке. Судя по звукам, которые ты издавала в два часа ночи, ты усвоила урок.

– Да, извини. Честно, я выпила только стакана три. Не думаю, что красное вино для меня.

– Три стакана вина – это много, Мэйв. Это тебе не бутылка пива. Вино быстро ударяет в голову.

– Я понимаю, прости, – бормочу я снова и обращаюсь к маме. – Знаешь, те карты Таро, которые мисс Харрис…

Но продолжить я не успеваю, потому что, похоже, Джо тоже есть что сказать. Она неодобрительно смотрит на меня, морща нос в явном раздражении.

– Ты всех разбудила, – недовольно говорит она. – И вообще, откуда вы взяли вино? Вам что, его родители Фионы дали?