Все не случайно

Виктор Гульченко оказался человеком интеллигентным и деликатным, он уважал актерские находки, пожелания и предложения. Я начала репетировать роль сразу с акцентом, соединив польский с прибалтийским: в таком соединенном виде он мне казался понятнее для зрителя и женственнее.

Художник по костюмам Виктория Севрюкова талантливо придумала одежду Гели, элегантную и четко отличающую три разных возраста.

С первым возрастом произошла смешная история. Решили мы простенькое, но элегантное пальтишко бедной студентки из Польши украсить меховым воротником и муфточкой из кролика. Обыскались, но нигде не могли найти шкурки кролика. Решили сунуться на наш театральный склад: вдруг что-то из кролика найдется на старых костюмах. И вдруг обнаружили несколько кроличьих шкурок, сшитых квадратом. Но наше счастье омрачили слова заведующей костюмерным цехом: «Это никакой вам не кролик! Это шиншилла! Викландт давно отдала театру этот кусок, так и лежит!» Да… Шиншилла, как известно, очень дорогой мех: изделия из него занимают третье место в списке самых дорогих мехов мира. И у бедной студентки ничего подобного быть не могло, но лежащий перед нами кусок меха, может, за давностью лет, совсем не выглядел шикарным. И мы рискнули сделать из него и муфточку, и воротник. Подумали, что знатоков шиншиллы в зале найдется немного… Я, конечно, слышала, что особые умельцы-обманщики могут выдать кролика за шиншиллу, но чтобы поступали наоборот, не слышала никогда! Так что это сенсация: впервые в мире самый дорогой мех выступает в роли самого дешевого! И вот в нашем спектакле состоялся дебют шиншиллы в роли кролика. А мне было теплее от мысли, что моя любимая Ольга Артуровна Викландт, к тому моменту уже ушедшая, передала мне привет таким неожиданным способом.

Судьба «Варшавской мелодии» сложилась удачно. Особых режиссерских приемов в спектакле не было, он получился аскетичным: ничего лишнего. Более того: мне кажется, что режиссерские изыски, придумки и нагромождения только помешали бы хрустальной чистоте этого рассказа о любви. В театре спектакль приняли хорошо, и у него нашлось немало поклонников, я получала письма, в которых зрители трогательно признавались в любви к моей героине.

На премьеру пришли мои муж и дочь, и оба на нем плакали. Для меня это очень дорого. Дочь не видела того знаменитого спектакля с Борисовой, а муж видел, был его горячим поклонником, таким же, как и я. Из-за этого он очень боялся идти ко мне на премьеру, да и надо сказать, что мой муж не принадлежит к разряду людей, склонных к сентиментальности. Поэтому его слезы дорогого стоят, как и слезы дочери – человека другого поколения. Володя так горячо полюбил мою Гелю, что приходил на спектакль всякий раз, когда он шел.

Леонид Генрихович Зорин побывал у нас на спектакле дважды – на премьере и на последнем представлении. И прощались мы с «Варшавской мелодией», стоя с ним на сцене перед зрителем, горячо обнимаясь, как близкие люди перед долгой разлукой. Но я не была хорошо знакома с Зориным и с удивлением узнала из его рассказа, что ни он сам, ни его жена не относились к «Варшавской мелодии» серьезно, несмотря на то что это была самая востребованная театрами пьеса. Когда зоринский шедевр триумфально прошествовал по всей стране, жена со смехом стала называть Леонида Генриховича «кумиром климактеричек». Эту историю он тоже рассказывал, посмеиваясь, а мне она показалась обидной. И время подтверждает несправедливость таких саркастических оценок – именно эта пьеса Зорина востребована и нашими, и зарубежными театрами до сих пор.

К нашему спектаклю Леонид Генрихович отнесся с трогательной нежностью. Сыграли мы его сто раз. Игорь Бочкин исполнил свою роль блестяще – лучший Виктор из тех, кого мне довелось видеть. Гульченко оказался человеком очень трогательным и верным. Он всегда поздравлял Зорина с днем рождения и неизменно напоминал мне об этом дне.

По Станиславскому положено идти к образу от внутреннего к внешнему. У меня так не получается. Я всегда начинаю искать образ с внешности моей новой героини. Потому что считаю верной поговорку «по одежке встречают». Конечно, одеждой персонажа занимаются художники по костюмам, но и актеру не грех об этом подумать. И это тоже относится к «внутренней кухне» актера.