Все сложно

Фарли догнала меня и, нагнувшись, уперлась ладонями в колени, чтобы отдышаться. На ее одежду я сразу обратил внимание – джинсовый комбинезончик на пуговках долго маячил у меня перед глазами, причем так облегал фигуру, словно был на ней нарисован. Крепкая аппетитная попка постоянно притягивала мой взгляд. Пришлось сделать над собой усилие и вырваться вперед. А в голове у меня вертелось все то, что я услышал и прочел об этой заднице за несколько лет.

Я-то хотел подняться на холм, чтобы сфотографироваться с Фарли на фоне красивой панорамы – это одно из заданий, которые мы получили от наших пиарщиков. Но пока никакой панорамы нет и в помине. Мы поднимаемся все выше и выше, а вокруг сплошные деревья – густое облако, пестреющее всеми цветами осени. Коричневый, оранжевый, желтый, красный – этот фон как будто специально создан для Фарли. Только она вся лоснится, и вид у нее недовольный.

Я тоже ненавижу ноябрьскую жару. Для Фи идеально подошел бы городок наподобие тех, которые показывают в сериалах на канале «Лайфтайм». Такой, где три месяца длится настоящая многоцветная осень и воздух остается прохладным, даже когда светит солнце.

– В Лос-Анджелесе в это время года паршиво, – говорю я.

– Если честно, Майер, я не думала, что мы на самом деле будем собирать яблоки.

– А что же ты планировала делать?

– Просто погулять, послушать, как под ногами хрустят листья, попробовать какой-нибудь яблочный напиток, слопать кусок яблочного пирога. Сфотографировать тебя с яблоком во рту, как жареного поросенка. Может, сделать свечку своими руками или поразвлекаться с маслобойкой. Купить музыкальную подвеску у старичка, который месяцами вырезает безделушки из дерева в своей горной хижине и спускается только в ярмарочные дни. Он отшельник и с посторонними держится грубовато, зато души не чает в своей одноглазой собаке, а еще в хозяйке местной пекарни…

– Подожди-ка, – говорю я, прервав этот монолог. Фарли запросто напишет подробную биографию любого незнакомого человека, если дать ей шестьдесят секунд. – Кажется, я кое-что увидел. Сейчас вернусь.

– Майер! – хнычет Фи.

Я возвращаюсь трусцой, окрыленный. В руках у меня трофеи. Но Фарли смотрит на меня недоуменно и чуть ли не с отвращением.

– Вот, принес тебе орудие для сбора яблок. И корзинку. – Я пытаюсь сунуть это ей в руки, а она делает шаг в сторону и как будто бы ищет что-то взглядом. – Какого черта ты высматриваешь? – спрашиваю я, вертя головой.

– Тут должна быть машина времени или портал, из которого ты вышел с такой добычей.

Я закатываю глаза и бросаю палку с корзинкой на землю, а Фарли смеется:

– Майер! Да ладно тебе! С этой древней штуковиной ты правда был похож на того злого фермера с известной картины. Ну я и не удержалась.

Она права. Деревянный шест с ржавыми загнутыми спицами на конце напоминает скрюченную руку Фредди Крюгера. Мой энтузиазм улетучился. Я поворачиваюсь и иду в сторону машины.

Так, по крайней мере, задумано… Черт, да здесь настоящий лабиринт!

– Постой! – кричит Фарли. – Ты что, правда сердишься?

– Нет, Фи, не сержусь, – отвечаю я тоном, опровергающим мои слова.

– Значит, ты устал, – говорит она и подскакивает ко мне. – Неудивительно. Я тоже устала. На ногах у меня волдыри, задница вспотела – ситуация как из рекламы чудо-крема «Голд Бонд». Если бы у нас было настоящее свидание, то таким манером ты точно не прорвался бы на первую базу.

– Хорошо, что оно у нас не настоящее, – выпаливаю я, не успев прикусить язык. Я понимаю: Фарли пытается меня раздразнить, и сейчас я сыграл ей на руку. – Знаешь что? – огорченно вздыхаю я. – Все это, конечно, должно было получиться совсем не так. Извини. Как ни стараюсь, выходит ерунда. Наверное, тебе все-таки стоило взять на роль бойфренда какого-нибудь футболиста.

Сказав это, я тут же начинаю придумывать, как теперь выкрутиться.

– Давай поцелуемся, – говорит Фарли.

Вот уж не ожидал. Почти уверенный в том, что не ослышался, я все-таки встряхиваю головой и переспрашиваю:

– Прости, что?

– Я серьезно. Ничего смешного с нами сегодня не происходит, то есть в плане нового материала день безрезультатный. Тогда, может быть, имеет смысл поработать над второй нашей задачей? Если мне придется позировать перед фотографами и прилюдно нежничать с посторонним мужчиной, это будет еще более стремно, правда? Разумеется, я не хочу на тебя давить, чтобы ты поцеловал меня немедленно. Однако бросаться к тебе на шею при посторонних я тем более не буду. При Хейзл мы тоже весьма ограничены. А скоро тот футбольный матч, на котором нас будут фотографировать, чтобы начать меня раскручивать… Конечно, если тебе неприятно, то не надо. Естественно. Само собой. С другой стороны, если ты не против, то, может быть, нам стоило бы просто поцеловаться и…

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – спрашиваю я.

Вообще-то я не люблю прерывать Фарли: ее словесное недержание кажется мне довольно милым. Но дело срочное: я должен прямо сейчас задать вопрос и получить ответ. Мой голос звучит напряженно, в нем слышится отчаяние, которого Фарли, надеюсь, не уловит.