Все цветы мира (СИ)

— У меня есть то, что подойдет такой милой паре, — довольно улыбаясь, сказала дама, у которой ярко-пунцовый и смущенный донельзя Зеницу попросил отдельную комнату с двумя футонами, — В конце коридора ванная, там можете подобрать себе чистые юкаты по размеру, а футоны в вашей спальне уже сдвинуты вместе.

***

Поужинав, Аой направилась прямиком в ванную комнату, оставив Зеницу осваиваться в новом жилище, и теперь, вымывшись, стояла на пороге их пристанища на ночь, не веря, что существуют настолько узкие комнаты. Сказать, что футоны были сдвинуты вместе означало довольно-таки сильно слукавить. Скорее, один футон почти на четверть заходил на другой! Но Аой оставалось лишь сглотнуть подступивший к горлу ком и в очередной раз проклясть свою глупость и несобранность. Комната была пуста, только их дорожные сумки одиноко лежали в углу, и на стене висела потрепанная гравюра, изображавшая уютную обвитую зеленью беседку на берегу реки.

Хотя еще с утра Аой страшно раздражал тот факт, что ближайшие несколько дней она проведет с Зеницу, сейчас ей стало тоскливо. Интересно, куда запропастился мальчишка? Аой не отказалась бы поговорить перед сном, да и просто побыть рядом с кем-то привычным и успокаивающим в этом незнакомом поселке. Она спустилась в главный зал, служивший еще и столовой, но и там среди немногих посетителей не увидела знакомую златовласую макушку.

Наконец, с подсказки хозяйки Аой нашла своего пропавшего спутника. Выйдя на порог гостиницы и прислонившись к косяку входных дверей, она рассматривала сидящего на энгаве юношу, который не замечал ее присутствия. Зеницу устроился на деревянном полу, удобно облокотившись спиной о резную балку. Рядом лежал блестящий в свете фонарей клинок, на лезвии которого до сих пор виднелись кровавые пятна, и, судя по перепачканной тряпке на колене Зеницу, хозяин пытался привести свое оружие в должный вид. Но его отвлек маленький коричневый воробей, что-то негромко чирикающий и тянущийся за каждым зернышком риса, которыми награждали его покрытые пылью пальцы.

Аой улыбнулась и поежилась. Вечера становились все холоднее, а она вышла на улицу в одной лишь тонкой желтой юкате. Только эта одежда оказалась ей впору, хотя цыплячий цвет совершенно не шел к синим глазам и влажным черным волосам. Аой не стала собирать косу, надеясь, что свежий уличный ветерок быстрее высушит распущенные пряди. Зеницу услышал легкое движение и поднял взгляд.

— Ты позвал Чунтаро! — Аой подошла и опустилась на колени рядом с парнем, чтобы погладить ласковую птичку. До чего же милая пичужка, гораздо приятнее оглушительно каркающих ворон.

— Да, хочу сообщить Танджиро, что мы задержимся, — ответил Зеницу, кивая на свернутую записку возле бедра, — Там еще осталось место, можешь написать пару строк Иноске, если хочешь.

— Нет, спасибо, у нас не настолько близкие отношения. Почему ты на улице?

— Вышел почистить клинок. Не хотел делать это в комнате, вдруг тебе не понравится. Сама понимаешь, кровь и все такое…

Надо же, Зеницу волновался о ее чувствах… Аой еще раз оглядела странную сцену, развернувшуюся на энгаве. Молодой симпатичный юноша, по одну сторону от которого покоится окровавленный меч, по другую — письмо для переживающих друзей, а сам он в это время подкармливает пернатого посыльного припрятанными остатками ужина. Вдруг Аой поняла, что хочет сказать Зеницу нечто очень важное. Возможно, ее слова смогут взбодрить его.

— Зеницу, я поняла, чем ты отличаешься от Иноске.

Парень вскинул голову, оторвавшись от игры с воробьем, и с интересом посмотрел на нее.

— Понимаешь, Иноске — воин, а ты — защитник. Иноске уважает силу, а ты помогаешь слабым. И мне кажется, именно такие Столпы нужны Корпусу Истребителей. Пока вы возглавляете охотников, нам ничего не угрожает. И знаешь, хотя я сказала, что мы не друзья, я хотела бы, чтобы ты стал моим другом.

Щемящее чувство удовлетворения и осознания того, что она поступила правильно, не смолчав, накрыло Аой, когда Зеницу едва заметно улыбнулся ей в ответ. Это не была привычная горькая усмешка, это была настоящая улыбка, пусть и напоминающая тень его прежней. Аой стало жарко от нахлынувших эмоций, и она опустила глаза, уткнувшись взглядом в пальцы, перебирающие рисовые зернышки. Увиденное заставило ее протянуть руку и схватить ладонь парня, с ужасом уставившись на нее.

Юноша попытался было сжать пальцы, но Аой строго посмотрела на него, и он сдался, смущенно отвернувшись. У Зеницу были на удивление красивые руки. Тонкие кисти с длинными пальцами, благородно выступающая косточка на запястье. «Руки музыканта», так назвала бы их Аой. Когда-то в одном романе ей встретилось изящное определение, и она запомнила его. Но как можно было настолько изуродовать эту элегантную красоту? Безобразный шрам от плохо зажившего ожога пересекал ладонь Зеницу. Когда то нежную кожу покрывали загрубевшие мозоли, подушечки пальцев стали жесткие и плотные, около ногтей выступали заусенцы. Едва ли Зеницу мог выбрать более неподходящее занятие, чем добыча древесного угля.