Все вещи мира

в синем пространстве гор
разрываясь цвели цветы
спускаясь в долину

и хрипели они увязая

в сладкой воде болот

там сокровища спят или только

осторожные кости дремлют
подотчетные сырости и тесноте

в глубоких долинах цветут бесконечно

сквозь отслоенную дерму
в пене травы извиваясь

начиненные ядом бессмертным

и бросаются птицы в заросли
пламенем нефтяным горят

«Зияющая высь марксистских глаз…»

зияющая высь марксистских глаз
память о них их выраженье
мы мир насилия разрушим
пока весна эллинская в партийной ячейке
расправляет крылья кто из них переживет
поцелуи ее на раскрашенной кинопленке
и гниющие статуи садов городских
принесут им плоды и цветы

отягощенные цветением движутся берега

и скрипят суставы под красным покровом
так межсезонье равняет с землей
звуки рабочего молота и оседают
в песчаные рытвины стены факторий
готическими сводами длящих
уже невозможный день

«Эфемериды луны и солнца…»

эфемериды луны и солнца
в астрономических грезах
в парнасском глубоком метро
парками величественными
высветленные скрытые
в прудах подмосковных

разделенный меркурий

на почтовых листках
но зачем им сходиться
в единении меридианов
где стекаются боеприпасы
продолжая унылый путь

и разрытая почва и стены

смещенные но нет ничего
за пределами перемещений
где перевернуты кубки
и дурак неподвижный
окаменевший в парении

«Как в разъемах гор лампады горят…»

как в разъемах гор лампады горят
сквозь молчание коммуникаций
так иди к перевалу где ожидает
с лицом опаленным

домны трепещут в расщелинах

книгу уралмаша так перелистывает
раскаленный ветер горных предплечий
как над дряхлыми дремлет лощинами

взметает обрывки твоих стихов

так ненавидят из безликой руды
высекая венец огнестрельный
но отменит горы солнечный пролетарий

сравняет постройки тифозная вошь

составы на всех перегонах
только прах прах распыленная
от тебя не останется праха

Стихи покойнице м. в

на перевале устланном исключительно
отдыхающими и растворенными
побережий солнцем зеленым
в наше миналото фърли мрак
так что ноздрям тяжело
от урва на урва

от ядра поэзиса к периферии

расходятся волны чтобы
продвинуть дело миров
и поезд всех разделивший
уходит наконец к звездампишет к теплу их и пеплу

удержана высота так что

тошно подводным османам
вязкому илу признаться
при закрытых дверях в затонах
беззвучных и сообщая
вот да прощай навсегда
там где никому не надо

«Курукшетра девяностых…»