Всегда лишь она

Он раздумывает над этим. На самом деле он с удовольствием убрался бы к чертям из этого города. В конце концов, они с Энни так долго мечтали об этом. Но теперь именно она не дает ему этого сделать.

– Я не могу, – отвечает он, вздыхая и качая головой. – Если я это сделаю, у них создастся впечатление, что я убегаю. И что мне есть что скрывать, хотя это не так.

Она скрещивает руки на груди и, наклонив голову, смотрит на него.

– Честно? – спрашивает она, а он смотрит на ее руки, усыпанные веснушками. Как-то он пересчитал их: двадцать восемь на правом предплечье и тридцать шесть на левом. «Ты асимметрична», – сказал он ей тогда, а она, хихикнув, придвинулась ближе, и он понял, что она – его шанс.

– Честно, – отвечает он, хотя это полное вранье. Но его девушка не знает этого. Он протягивает ей руку, и она сжимает ее. Он притягивает ее к себе и шепчет ей на ухо, что сожалеет. Он не уточняет, о чем, а она не спрашивает.

Фэй

С другого конца комнаты Фэй замечает, как в дом входит Трейси. Ее глаза широко распахнуты, и она рассматривает собравшуюся внутри толпу. Полиция снова здесь, якобы для того, чтобы отчитаться о ходе поисков и визите, нанесенном Кенни Спейси. На самом деле все это давно позади, и теперь копы по большей части шатаются без дела. Трэвис с женой тут же неподалеку, а Скотт, кажется, и вовсе решил переехать к Фэй. Обычно пустой дом наполнен людьми под завязку, а Фэй, похоже, выпала роль хозяйки самой унылой вечеринки в мире.

Фэй радуется, что утром успела сходить в магазин, хоть ей и пришлось столкнуться с Миллисент. В доме полно кофе со сливками, молодые офицеры поглощают его в таких количествах, что ей остается только удивляться, как они до сих пор не полопались от кофеина. Еще она разложила печенье и несколько сэндвичей с салатом из курицы, но те остались почти нетронутыми. Фэй поглядывает на еду, размышляя, в какой момент будет уместно упаковать ее и убрать на хранение. Она не уверена, как быстро свежая еда превращается в испорченную, но точно знает, что длительное пребывание вне холодильника вряд ли пойдет курице на пользу. Фэй удивляет, что она может думать о таких мелочах в это нелегкое время.

Она как раз направляется в кухню, когда заходит Хэл, берет сэндвич и откусывает добрую половину.

– Всегда любил хорошо приготовленные сэндвичи с салатом из курицы. И когда ты только успела, Фэй? – выражает он свой восторг с набитым ртом.

Фэй не спешит признаваться ему, что купила сэндвичи в продуктовом:

– Вообще-то, я просто смастерила их на скорую руку. Кроме того, лучший в городе салат с курицей готовит твоя жена, так что мой с ним и рядом не стоял.

Повернувшись к Хэлу спиной, Фэй резко сдергивает кухонное полотенце с крючка. Он был обычным патрульным, когда не стало Лидии, патрульным, который мечтал оказаться там, где он сейчас. И дело Лидии помогло осуществить его мечту. Они оба прекрасно понимают это, но никогда не станут обсуждать вслух – ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

Когда Фэй зашла в полицейский участок, именно Хэл держал на руках трехлетнюю Энни, завернутую в одеяло, которое выглядело слишком колючим, но не было никакой возможности отнять его у перепуганной малышки. Забрать саму Энни у Хэла тоже оказалось нелегкой задачей – девчушка вцепилась в него так, будто именно он и был ее давно потерянным отцом.

Настоящего отца Энни по имени Ларри Тафт нельзя было назвать удачным выбором. Он затащил Лидию в Ладлоу аккурат перед тем, как разбился насмерть на мотоцикле, оставив ее одну с ребенком. Фэй умоляла Лидию приехать в Вирджинию, но та была слишком горда, чтобы признать ошибку и вернуться домой с поджатым хвостом. Фэй вспоминает цитату из Библии, в которой говорится, что гордыня – это первый шаг к падению. Древняя истина стопроцентно сработала в случае Лидии – ведь именно гордость и стала ее крахом. Если бы она взяла Энни и вернулась домой, она могла бы остаться жива. По крайней мере, Фэй нравится так думать, она любит фантазировать о том, как Лидия принимает другие решения и все оборачивается иначе. Нет, не просто иначе. Лучше.

Случись все по-другому, и Фэй, возможно, не болтала бы сейчас на кухне с шерифом, которого она знает слишком долго и не по самым здоровым причинам. Ей очень хочется, чтобы он забрал своих людей и просто ушел, но вместо этого, покончив с сэндвичем, он вгрызается в печенье.

– Вкусно, – комментирует он, а она думает, что его дружелюбие и веселость переходят все границы. Она уже готовится озвучить эту мысль, когда заходит Трейси.

– Я увидела все эти полицейские машины и подумала, что они нашли ее, – выпаливает она, не обращая внимания на присутствие Хэла. – Думала, зайду – и вот она, в центре всеобщего внимания, рассказывает, что там случилось.