Всего лишь травница

– Конечно, ты не смогла, – подтвердил Его Светлость. – Ведь господина Арниса не существует в природе, вот письма и не доходили до адресата, которого ты указывала в верхней части свитка. Я кивнула и продолжила выталкивать из себя слова:

– Я тогда вернулась из поездки в соседний город – бабушка отправила нас с Ильдой туда по делам. А когда на следующий день мы приехали домой, и я вошла на кухню, бабушка уже лежала бездыханная на полу, и помочь ей было ничем нельзя. Городской целитель констатировал естественную смерть из-за слабости сердца, – закончила я короткий рассказ.

– Что за чушь! – возмутился магистр. К его чести следует признать, что шокирующую новость он воспринял стойко, по-мужски. Возможно потом, оставшись в одиночестве, лорд Стейрон и даст выход эмоциям, но прямо здесь и сейчас он держал их под контролем. – Хелен была абсолютно здорова, я проверял ее в свой каждый приезд. Она могла дать фору молодым еще на многие годы вперед! Что за бездари у вас тут работают? Кто осматривал тело? Я бы хотел с ним поговорить.

– И мы обязательно сделаем это. Леди Хелен покинула этот мир в очень удачное время, не находишь?

– Ты имеешь в виду отравление герцога?

– Это и кое-что еще, – загадочно кивнул лорд-канцлер. – Мари, ты не против, если мы отправим Ильду в город за целителетем, который осматривал тело. Мой человек, конечно же, составит ей компанию и поможет уговорить мага, – я согласно кивнула. Его Светлость быстро выпроводил ненужных свидетелей и вернулся в гостиную. – Ну а мы пока побеседуем. Думаю, нам есть о чем рассказать друг другу.

– Имеешь в виду, мне рассказать? – прищурился лорд Стейрон.

– Мари имеет право знать о своем происхождении и о человеке, который ее вырастил, – уверенно проговорил Его Светлость.

– Боюсь, тут мне особо нечем помочь, – вздохнул магистр. Лорд-канцлер вздернул бровь, я подобралась, а главный целитель продолжил: – Понимаешь, мы с Хелен виделись строго раз в год и между этими визитами никак не общались.

– Почему? – не удержалась я и подалась вперед. Я и Его Светлость сидели в креслах, как и до этого, магистр же успел расположиться на диване напротив.

– Понимаешь, дитя, твоя бабушка была сложным человеком с упертым, бескомпромиссным характером… – попытался объяснить лорд Стейрон. – Придется мне начать рассказ издалека. Думаю, раз Хелен уже нет, то и хранить ее тайну не имеет никакого смыла, тем более учитывая странные обстоятельства ее смерти.

Бабушка и магистр Арниус были знакомы с юности. Молодая травница и перспективный целитель встретились во дворце, куда оба после учебы в престижнейших заведениях страны устроились на службу. Симпатия зародилась мгновенно, и молодые люди начали встречаться. Нравы, царящие в столице, не то чтобы поощряли подобные отношения, но, если дело касалось людей определенного уровня, закрывали на подобное глаза. Закон тех дней запрещал замужним женщинам работать, поэтому бабушка с легкостью выбрала свободную любовь, и службу во дворце менять на семейный очаг категорически отказалась.

– В первое время я делал ей предложение каждую неделю, – с грустью вспоминал магистр, и я ему верила. Во-первых, я хорошо знала свою бабушку и ее принципиальность в некоторых вопросах, а во-вторых, невозможно было подделать ту беспросветную тоску, что заволокла глаза лорда Стейрона. – А она каждый раз смеялась и отвечала отказом. Потом я перешел на раз в две недели, затем – на раз в месяц, и вот уже много лет я делал ей предложение неизменно раз в год, – магистр вытащил из внутреннего кармана бархатную коробочку, надавил на кнопочку сбоку и темно-синяя крышка откинулась.

Кольцо восхищало. Крупный нежно-голубой камень играл гранями, переливался, словно был волшебным, и буквально не позволял глаз отвести от этой игры. Его обрамлял орнамент из мелких камней глубокого синего цвета, на фоне которых голубой собрат смотрелся еще нежнее и прозрачнее.

– Вы приезжали каждый год, чтобы сделать бабушке предложение? – не поверила я. Бывают ли вообще такие чувства, что заставляют человека из года в год приезжать к любимой и рассчитывать на чудо, когда даже последняя надежда давно истлела, не выдержав гнета времени?