Всем стоять на Занзибаре

Почти убедив себя, что ошиблась, она включила экраны, на которые выводилось изображение с камер внутреннего наблюдения, и заглянула в главный зал. Укрытые за свисающими до самого пола портьерами из импервифлекса, клиентки сидели или лежали, наслаждаясь атмосферой роскоши, пока их изъяны отмачивали, спиливали или закрашивали. Гвиневра расстроенно пожала плечами, увидев, что миссис Джабала в боксе 38 снова просила у своей массажистки чуть большего, чем обычный набор услуг, и нацарапала пометку на память увеличить ей счет вдвое. Впрочем, сама девушка пока не пожаловалась… и вообще было что-то величественное в этой Джабала, похожей на статую из черного дерева шести с половиной футов высотой росту…

На экране высветилась панорама разделявшего боксы центрального прохода, и Гвиневра заметила какое-то волнение у дверей. Внезапно забеспокоившись (что бы там ни происходило, если это видно с улицы, нужно немедленно пресечь), она переключилась на камеры у входа.

И тут нервозный голос из интеркома прошептал:

– Гвинни, какой-то кошмарный тип страшно на нас кричит. Думаю, он пьян. И от него несет как от целой бочки китового дерьма. Вы не могли бы спуститься и с ним разобраться?

– Уже иду, – решительно ответила Гвиневра.

Но все же задержалась на минуту, чтобы наскоро проинспектировать свое отражение в зеркале.

Оказалось, чужак сцепился с Дэнни-боем, ее старшим швейцаром (тем самым малым в блузе парижского художника), и теперь воинственно рычал. К счастью, было бы преувеличением назвать это «криком», поэтому маловероятно, что клиентки даже в ближайших боксах обратят внимание на происходящее. Более того, блондинка из завлекающей команды проявила достаточно присутствия духа, чтобы подвинуть хамелеоновохромовую перегородку так, чтобы она закрыла отталкивающего незнакомца от улицы.

Это был грузный человек двухметрового роста и, вероятно, сильный, несмотря на свое жалкое состояние. Его волосы сальными прядями свисали на воротник, их концы терялись в усах и бороде, которые, вероятно, никто никогда не подстригал, но которые с успехом играли роль фильтра для супа и сита для всевозможных объедков. У правого угла рта усы были опалены, словно от выкуривания пяток от тысяч косяков-самокруток. Когда-то, вероятно, красная толстовка теперь была полностью заплатана, испачкана и залита другими цветами, и если его слаксы когда-либо были ему по фигуре, это было много-много лет назад: пояс давно перестал сражаться с наступлением живота. Широко расставленные ноги стояли твердо на ее чу́дном с ручной мозаикой полу в том, что, возможно, было когда-то выходными туфлями, но сейчас короста отбросов совершенно скрыла любой материал, который мог бы отделять грязь от кожи владельца.

При приближении Гвиневры он оборвал свою тираду.

– Ага! – воскликнул он. – Вы, верно, Стальная Гвин из Порта Вин? Я столько о вас слышал! Я даже стихотворение однажды о вас написал. Минутку, минутку… Ах да:

Девки из «Бьютика» Стил Гвиневры
Лицом хороши, но вот телом – холера:
Раз облапал груди из пластика,
Не поможет тебе ономастика —
Нет названья трудам Гвиневры.

– Вон та терка назвала тебя Дэнни-бой, да? – повернулся он к трясущемуся швейцару. – Тогда тебе тут самое место. Лимерики тоже из Ирландии. – Он загоготал и покачался на пятках.

– Хотите послушать еще?

Одна юная терка в Нью-Йорке
Воняла как пол после хлорки.
Как Тереза фригидна,
За обертками кожи не видно,
Ведь «Бьютиков» до черта в Нью-Йорке.

– Чего вы хотите? – со всей надменностью, какую могла выдавить, вопросила Гвиневра.

– А как по-вашему, чего я, черт побери, хочу? Вот этих ваших манекенов с витрины? – Он ткнул грязным пальцем в сторону съежившихся красоток. – Нет уж, спасибо, если мне понадобится надувной мастурбатор, я сам его себе сделаю. И вообще, за каким хреном, по-вашему, к вам ходят?

– Вы, наверное, пьяны или под кайфом, – отрезала Гвиневра. – Думаю, вы даже не знаете, где находитесь. – Она нервно бросила взгляд на стенные часы. Очередной сеанс подходил к концу, и если клиентки увидят в дверях это омерзительное существо… – Дэнни-бой, придется тебе позвонить в полицию. Другого выхода я не вижу.

– И за что же? – оскорбленным тоном вопросил незнакомец. – Что я такого сделал? Я всего-то хотел, чтобы меня побрили и напомадили.

– Чтобы с вами что сделали? – спросила Гвиневра, на последнем слове у нее перехватило дыхание. – Вы, наверное, с ума сошли! Мы клиентов-мужчин все равно не принимаем, не говоря уже… не говоря уже об объектах вроде вас!