Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний

Ранение римского полководца, впрочем, не помешало большей части его войска организованно отступить, поскольку под ударом нумидийской конницы разбежались исключительно легковооруженные пехотинцы-велиты, тогда как римские кавалеристы «сплотились вокруг консула и, защищая его не только оружием, но и своими телами, вернулись вместе с ним в лагерь, отступая без страха и в полном порядке» (Liv. XXI, 46, 9). Тем не менее очевидная победа была на стороне карфагенян, вселив в них уверенность в собственных силах. Сражение убедительно показало превосходство пунийской конницы, прежде всего нумидийцев, над римскими всадниками, что делало бесперспективными для римлян сражения в открытом поле, между северным берегом Пада и предгорьями Альп (Liv. XXI, 47, 1). Следовательно, Сципиону нужно было избегать нового сражения в этой местности и отводить войска на более выгодные для него позиции, где использование конницы было бы ограничено, а пехота, наиболее сильная составляющая римского войска, играла бы решающую роль. Кроме того, после понесенных потерь разумно было объединить силы с войском Тиберия Семпрония Лонга. Руководствуясь этими соображениями, Публий Корнелий Сципион приказал ночью тайно покинуть лагерь и переправиться по заранее наведенному мосту через Пад, а затем двигаться к Плаценции (Polyb. III, 66, 1–2; Liv. XXI, 47, 2). Замысел консула состоял в том, чтобы избежать сражения с Ганнибалом до объединения сил консульских армий, после чего принять бой исключительно на выгодных для римлян условиях в местности, затруднявшей использование вражеской кавалерии и боевых слонов.

Важным следствием битвы при Тицине стал массовый переход местных галльских племен на сторону карфагенян. Занимавшие ранее нейтральную, выжидательную позицию вожди кельтов отправили посланцев к Ганнибалу с заверениями в дружбе и обещаниями помощи в борьбе против Рима. «Дело в том, – пишет Полибий, – что, лишь только одержана была победа, все окрестные кельты согласно первоначальному плану спешили предложить карфагенянам свою дружбу, снабдить их припасами и принять участие в походе» (Polyb. III, 66, 7). Так римляне лишились не только территории на левом берегу Пада, но и вооруженного нейтралитета местного населения. Бойи и инсубры, убежденные победой Ганнибала в силе карфагенского войска, не только помогали победителю поставками продовольствия, но и присоединяясь к пунийцам целыми племенными отрядами. Так пунийцы получили практически неисчерпаемый ресурс для пополнения своей армии наемниками и союзниками, не говоря уже о дружеском расположении и всяческом содействии местных жителей. Впрочем, достигнутый успех нуждался в подтверждении и закреплении, поскольку многие из поддержавших Ганнибала кельтских племенных вождей одновременно вели переговоры и с римлянами, желая обезопасить себя на тот случай, если в следующий раз победителями окажутся они.

Бросившись в погоню за отступавшим Сципионом, Ганнибал успел лишь захватить в плен 600 воинов, оставленных для разрушения моста через Пад. Успешное уничтожение переправы дало римскому полководцу фору в несколько дней, позволившую достичь Плаценции и обустроить рядом с колонией мощный лагерь. Ганнибал же, потратив на поиски удобного для переправы места два дня, поднялся вверх по течению реки, где смог соорудить мост. Именно во время переправы на южный берег Пада к карфагенскому полководцу прибыли многочисленные посольства от окрестных кельтских племен, которые он радушно принял, стремясь заручиться поддержкой или хотя бы нейтралитетом племенных вождей. Пока велись переговоры и основная часть пунийской армии переправлялась через Пад, Ганнибал отправил вниз по течению реки конницу во главе с Магоном Баркидом (Liv. XXI, 47, 7). Ее первостепенными задачами, судя по всему, были разведка, определение маршрута движения основной части войска, а также создание угрозы неприятелю в окрестностях его лагеря, чтобы лишить римлян возможности заготавливать фураж и продовольствие. Двинувшись затем вслед за этим передовым отрядом, Ганнибал через два дня подошел к лагерю Сципиона у Плаценции, намереваясь дать римлянам решающее сражение. Для этого пунийский военачальник даже выстроил войска в боевые порядки, рассчитывая, что римский консул решится вывести свое войско на битву. Когда же этого не произошло, Ганнибалу не оставалось ничего иного, кроме как разбить свой лагерь недалеко от римского и выжидать. Карфагенский полководец обосновался на расстоянии шести миль от римского стана согласно Титу Ливию и одной мили с четвертью согласно Полибию (Polyb. III, 66, 11; Liv. XXI, 47, 8). Это решение казалось не худшей тактикой, тем более что пунийцы не испытывали проблем с поставками продовольствия от поддержавших их галлов, тогда как положение римлян было весьма тяжелым, поскольку они не только не получали поддержки извне, но против них могли ополчиться их союзники из галльских племен, находившиеся в их собственном лагере.