Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний

Карфагеняне, давно обладавшие могуществом, и римляне, быстро набиравшие силу, с ревностью следили друг за другом… Обе стороны в равной мере уверовали в то, что надежность имеющихся достояний может также обеспечиваться приобретением других владений. Даже при отсутствии иных причин для двух свободных, сильных и гордых народов, разделенных малым расстоянием, преодолеваемым за короткое время, было бы крайне трудно, если не невозможно, управлять инородными племенами и не сталкиваться друг с другом. Однако и случайные обстоятельства нарушили мир и ввергли их в войну.

Иоанн Зонара. Эпитома историй. VIII, 8, 2–3 (Дион Кассий. Римская история, fragm. 43)

 

Первые контакты между Карфагеном и Римом относятся к концу VI в. до н. э., когда город пунийцев военной силой и дипломатией утверждал свою власть в Северной Африке, на Пиренейском полуострове, Сардинии и Балеарских островах. Притязания города на Тибре, переживавшего в тот период трудную эпоху свержения царской власти и войны с этрусским царем Порсенной, были гораздо меньшими и едва простирались далее обеспечения собственной безопасности, ограничиваясь пределами Лация. Сложившуюся политическую ситуацию отразил договор между двумя государствами, заключенный, по сообщению Полибия, во время консульства Луция Юния Брута и Марка Горация, за 28 лет до состоявшегося в 481–480 гг. до н. э. нашествия Ксеркса на Элладу, что соответствует 509 или 508 гг. до н. э. (Polyb. III, 22, 1–2).

Для пунийцев этот договор был одним из многочисленных соглашений, заключавшихся с местными правителями с целью соблюдения интересов Карфагенской державы и укрепления ее международных позиций в Западном Средиземноморье. Сущность и цель подобных договоров, неизменные в течение столетий, наилучшим образом выразил Тит Ливий, описывая восьмилетнее правление в Карфагене Газдрубала (229–221 гг. до н. э.): «Действуя чаще умом, чем силой, он заключал союзы гостеприимства с царьками и, пользуясь дружбой вождей, привлекал новые племена на свою сторону; такими-то средствами, а не войной и набегами, умножал он могущество Карфагена» (Liv. XXI, 2, 5). Для римлян же соглашение с пунийцами было важным сигналом признания их весомого и все возраставшего влияния в Лациуме и, шире, в Центральной Италии в целом.

Единственным источником, передающим содержание договора, является «Всеобщая история» Полибия: «Быть дружбе между римлянами с союзниками и карфагенянами с союзниками на нижеследующих условиях: римлянам и союзникам римлян возбраняется плыть дальше Прекрасного мыса, разве к тому они будут вынуждены бурею или неприятелями. Если кто-нибудь занесен будет против желания, ему не дозволяется ни покупать что-либо, ни брать сверх того, что требуется для починки судна или для жертвы. В пятидневный срок он обязан удалиться. Явившиеся по торговым делам не могут совершить никакой сделки иначе как при посредстве глашатая или писца. За все то, что в присутствии этих свидетелей не было бы продано в Ливии или в Сардинии, ручается перед продавцом государство. Если кто из римлян явится в подвластную карфагенянам Сицилию, то все римляне будут пользоваться одинаковыми правами с карфагенянами. С другой стороны, карфагенянам возбраняется обижать народ адреатов, антиатов, ларентинов, киркеитов, тарракинитов и всякий иной латинский народ, подчиненный римлянам. Если какой народ и не подчинен римлянам, карфагенянам возбраняется тревожить города их; а если какой город они возьмут, то обязуются возвратить его в целости римлянам. Карфагенянам возбраняется сооружать укрепления в Лациуме, и если они вторгнутся в страну как неприятели, им возбраняется проводить там ночь» (Polyb. III, 22, 4—13).