Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний

С завышенными ожиданиями воинов пришлось столкнуться наместнику карфагенской Ливии Ганнону, прибывшему в Сикку с целью убедить наемников довольствоваться частью положенных им денег, отказавшись от не определенной точно в источниках некоторой доли причитавшегося им жалованья. Такое предложение вызвало взрыв негодования среди воинов, ожидавших не уменьшения, а увеличения выплат. В городе назревал мятеж, и Ганнон, при всем старании погасить его в зародыше, оказался неспособен сделать это. Непреодолимым препятствием для пунийского чиновника оказалась полиэтничность наемного воинства, говорившего на разных языках и с трудом понимавшего Ганнона, попытавшегося оправдать уменьшение жалованья тяжестью положения Карфагенской державы. «Войска, – по словам Полибия, – состояли частью из иберов и кельтов, частью из лигистинов и балеарян, и лишь немного было полуэллинов, большею частью перебежчики и рабы; самую многолюдную долю наемников составляли ливияне» (Polyb. I, 67, 7). Наместнику карфагенской Ливии приходилось обращаться к каждой группе наемников отдельно, через их командиров, а те нередко сами не понимали всего, что пытался втолковать им Ганнон, и передавали его слова соплеменникам, исказив их смысл, а иной раз и намеренно перевирали сообщавшиеся им сведения, желая накалить обстановку до предела. Положение усугублялось тем, что воины не доверяли Ганнону, не воевавшему с ними на Сицилии, не знавшему, что там происходило, и не дававшему им никаких обещаний.

Неудивительно, что в сложившейся ситуации переговоры быстро зашли в тупик и наемники решились на открытое выступление против пунийского правительства. Их войско, насчитывавшее более 20 тыс. солдат, выдвинулось по направлению к Карфагену и встало лагерем к югу от столицы, у города Тунет. Карфагеняне пожинали плоды всех своих предыдущих ошибок. Собрав наемников в одном месте, пунийцы оказались неспособны ни выплатить им сполна жалованье, ни заставить их подчиниться силой, поскольку в Карфагене не было достаточно многочисленного и боеспособного войска из собственных граждан. Отправив на переговоры не участвовавшего в сицилийской кампании Ганнона, карфагеняне усилили недоверие воинов, посчитавших, что к ним намеренно прислали чиновника, не связанного с ними никакими обещаниями и имевшего возможность уклониться от выполнения требований, сославшись на собственную неосведомленность. Наконец, заставив наемников уйти из Карфагена вместе со всем их имуществом и семьями, пунийцы лишили себя последнего козыря, который можно было бы использовать во время переговоров с бунтовщиками. Оказавшееся в слабой позиции карфагенское правительство вынуждено было находить пути примирения с наемниками, заискивая перед ними и, по возможности, выполняя все их требования.

В кратчайшие сроки было налажено обильное снабжение лагеря наемников под Тунетом продовольствием и предметами первой необходимости, причем наемники получили возможность самостоятельно устанавливать цены на все поставлявшиеся им товары. Пунийцы заверяли, что приложат все усилия для выполнения любых требований мятежников. Почувствовав свою силу и поняв, что карфагеняне их попросту боятся, наемники принялись выдвигать все новые и новые условия, каждое из которых было еще более дерзким, чем предыдущее. Наглость зарвавшихся наемников возрастала по мере того, как все более сговорчивыми становились пунийцы, соглашавшиеся на каждое требование восставших. Так, по свидетельству Полибия, «лишь только карфагеняне сделали им уступку касательно жалованья, они тотчас пошли дальше и потребовали вознаграждения за павших лошадей. Когда и это было принято, войска поставили новое требование, чтобы за тот хлеб, который должны были им давно уже, карфагеняне заплатили по наивысшей цене, до какой поднималась она в военное время. Вообще, мятежники постоянно подыскивали что-либо новое, делая невозможным всякое соглашение, ибо в среде их было много людей развращенных и беспокойных» (Polyb. I, 68, 8—10).