Всемирная история. Российская империя

Шаблон в XIX в. был все тот же, поскольку для иного причин не возникало… Университет делался с незамысловатой целью обрусения края, направленного в первую очередь против поляков. Польские учебные заведения закрывались, так что, если богатый горожанин не мог отправить свое чадо учиться в Европу, то выбор был небольшой: или русская императорская гимназия, или русский императорский университет. Государственная система образования во всех странах служила и служит инструментом формирования лояльности к государству.

И тут уместен вопрос: а что, в Киеве уже ничего тогда не осталось от «образования»? А как же Киево-Могилянская академия? Да, были тогда у малороссов проблемы с образованием. В середине XVIII в., во времена Гетманщины, из «украинских» учебных заведений имелись: Киевская академия, Черниговский, Харьковский и Переяславский коллегиумы. Могилянка у нас на слуху, но в Черниговском коллегиуме, например, в 1716 г. впервые на славянский язык перевели «Римскую историю» Тита Ливия. Это уровень.

Однако матушка Екатерина и ее сын Александр І, чтобы малороссы не стали «как волки в лес смотреть», либо закрыли наши коллегиумы, либо преобразовали их в духовные семинарии. Могилянку закрыли в 1817 г. и сделали через два года Киевской духовной академией. Церковные учебные заведения находились под полным контролем имперского Сената как школы производства церковных чиновников, не местной светской элиты.

Но это не означает, что российские монархи были против образования малороссов вообще. Не нужно преувеличивать «оккупацию» и отказывать империи в логике. Логика была, и очень постижимая.

Вопрос: зачем же лишать плодов просвещения одно из трех племен российского народа? Часть, как сегодня бы сказали, «титульной нации». Русские и православные. Нет исторических фактов, говорящих о том, что конкретные малороссы как-то по-особенному дискриминировались в Российской империи XVIII–XIX вв. Они становились дворянами, министрами и фельдмаршалами. Но «малороссы во множественном числе» считались этакими «экзотами», «степными дикарями». Ну, вроде как сейчас для кого-то гуцулы – «горцы». Самобытность субэтноса украинцев с забавным для приезжих говором, экзотическими костюмами и обычаями. Туристический объект. Поэтому быть «малороссийским племенем» – это нормально, а вот быть «малороссийским народом» – совсем другое дело. Ибо когда речь в этом ключе идет о народах – это уже самый настоящий сепаратизм.

Поэтому образованию малороссов «способствовали» в том же режиме, что и в обычных русских губерниях. И напоминало это продвижение памятников. Но сначала – про образование. Оно ведь должно распространяться из центра на периферию.

Есть столицы – Санкт-Петербург и Москва. Там должны быть европейские университеты. В Москве новый образовательный стандарт заменил устаревшую Славяно-греко-латинскую академию, основанную в 1687 г. выпускником Могилянки Симеоном Полоцким. С основанием Московского университета она превратилась во что-то вроде бурсы и была закрыта не намного раньше, чем киевская Могилянка, – в 1814 г. Империи нужны были другие университеты, созданные по общеевропейскому стандарту, и гимназии – по немецкому.

Россия получила в результате разделов Польши Вильнюсский университет, существовавший с 1579 г. Был достигнут консенсус с польской шляхтой. Но тут случилось восстание 1830–1831 гг., и в 1832 г. университет был упразднен Николаем І как рассадник польского сепаратизма. А медицинский факультет был перемещен в Киевский университет Святого Владимира. Действовали по такому принципу: если университет лояльный, там можно и на родном языке преподавать. Но если он «проштрафился», то на его месте делается РУССКИЙ университет. Или имущество его переезжает в другой город. Памятники публичные в ненадежном городе поначалу не ставились. Но есть у России еще один способ продвижения «монументализма»: возведение ритуальных православных храмов Святого Александра Невского на землях иноверцев, и таких храмов немало.

В Дерпт-Юрьев-Тарту (Эстония) в 1632 г. прославленным шведским королем Густавом ІІ Адольфом был основан второй после Уппсальского шведский университет в Ливонии (нынешняя Эстония и часть Латвии). Когда Петр І присоединил Ливонию к России, его сразу же закрыли.

Но в XVII в. и во время русско-французской войны 1812–1814 гг. остзейские (немецкие) бароны так послужили России – от путешественника Крузенштерна до полководца Барклай-де-Толли и начальников жандармского ведомства, – что их лояльность империи вообще долго не вызывала никаких вопросов. И благоволящий к остзейскому рыцарству и его крестоносным корням фанатик Мальтийского ордена Павел І решил дать краю университет. Выбирали место. Дерпт (эстонское Тарту) или Митава (латышское Елгава)?