Всемирная история сексуальности

Обвинения в гомосексуализме были также излюбленным методом публичного нападения и свержения влиятельных людей, особенно в Германии Вильгельма II. Процент гомосексуалистов к общему населению на рубеже веков там, возможно, был не выше, чем в предыдущие века, но их поведение и их влияние, безусловно, сделали их более заметными. Иностранцы указывали на них пальцем. Французы называли гомосексуализм le vice allemand, немецким пороком. Немецкое законодательство против гомосексуализма было суровым, но оно обычно применялось только в тех случаях, когда речь шла о совращении молодежи или вызывало настоящий общественный скандал, и почти исключительно против незначительных людей.

Тем не менее все чаще ходили слухи, что люди с ненормальными привычками занимают высокие посты в армии и на государственной службе, и прежде всего в дипломатии. Было ли это веской причиной для увольнения и, возможно, судебного преследования их, хотя их послужной список может быть полностью удовлетворительным в других отношениях? Большинство думало, что нет. Либеральные круги, в частности, рассматривали такие действия как неоправданное вмешательство в частную жизнь. В других отношениях имперская Германия не была убежищем свободы; это считалось некоторой компенсацией, если оно было более либеральным и великодушным, чем многие другие страны в вопросах секса.

Однако мнение резко изменилось, когда уважаемый Берлинский журнал «Цукунфт» (Die Zukunft) объявил, что при императорском дворе существует клика гомосексуалистов, которые отрезают монарха от его собственных и ответственных советников и ведут его к катастрофическим решениям или — что ещё более опасно в долгосрочной перспективе — к политике нерешительности. Никогда не прояснялось, как именно на императора так сильно повлияли гомосексуалисты, поскольку не было никаких сомнений в том, что Вильгельм II сам был сексуально нормальным. Тем не менее небольшая группа таймингов, как тогда называли гомосексуалистов, проникла в доверие к императору. Они окружили его и сформировали вторичное правительство — или даже настоящее правительство, ибо император слушал их гораздо охотнее, чем своих собственных министров.

В этой острой форме вопрос о гомосексуальности приобрел ещё один аспект. Никто не мог и не хотел терпеть придворную клику извращенцев. Человек, который откроет глаза императору и сумеет сломить мощь этой опасной породы сможет, как считалось, совершить великую службу Отечеству. Максимилиан Харден, издатель Die Zukunft, который с замечательным личным мужеством предпринял эту кампанию, предоставил своим читателям второй важный аргумент против гомосексуалистов. Нельзя было предположить, что их было всего несколько, горстка злоумышленников при дворе. Реальная опасность заключалась в том, что урнинги имелись повсюду, внутри и за пределами Германии. Они образовали международное братство, и только по этой причине измена всегда была серьезной возможностью, где бы ни находились гомосексуалисты. Поэтому дипломаты с гомосексуальными наклонностями были особенно опасны.

На отшлифованном языке Хардена катамиты — ещё один синоним урнинга — образовали товарищество, которое сильнее, чем братство монашеских орденов и масонства, которое крепче и теснее связывает все стены веры, государства и класса, которое объединяет самых отдаленных, самых чуждых в братской Лиге нападения и защиты. Людей этой породы можно встретить повсюду: при дворе, на высоких должностях в армии и флоте, в редакциях крупных газет, за рабочими и учительскими столами, даже на скамье подсудимых. Все сплотились против общего врага. Многие из них смотрят на нормальных людей свысока, как на существ другого рода, недостаточно “дифференцированных”.[170]

Очень похожие слова были слышны двести лет назад, когда придворные гомосексуалисты основали братство в Версале Людовика XIV. Сейчас предпринимаются аналогичные попытки. В 1901 году некий граф Гюнтер фон дер Шуленбург разослал циркуляр избранному числу сочувствующих, который начинался словами: «Я прошу вас позволить человеку равного с вами ранга и сходных вкусов выразить на следующих страницах свои идеи о союзе благородных урнингов». Главной целью этой странной Лиги дворян было быть социальным, но это также было братство по оружию, наблюдающее за интересами титулованных гомосексуалистов. Для этого от членов клуба требовалась скромная годовая подписка, не более того. Обращение заканчивается так: «без поддержки благородных умов я ничего не смогу сделать».