Всемирная история. Викинги. История Завоеваний

В это время прекращаются плавания в американский Винланд – Виноградную страну, но с точки зрения торговли они мало что давали, а попытки колонизировать эту землю закончились ничем. При этом Исландия и Гренландия вполне процветали, хотя в Гренландии периодически возникали проблемы с водой, а в Исландии случались голодные годы. Случались и новые героические авантюры: плавание «просвещенного правителя Норвегии» Харальда Сурового в Ледовое море показало, что былой дух авантюризма в норвежцах по-прежнему жив. Экспедиция, правда, оказалась не слишком удачной. Хронист Адам Бременский писал: «Когда корабль пересек просторы Северного Океана, глазам людей предстали темные пределы у края мира, и, повернув назад, конунг едва избегнул зияющей бездны».

Для скандинавов ни одно из этих событий не было доказательством того, что старые времена уходят и им на смену является нечто новое. Люди продолжали заниматься своими делами – так же, как они занимались этим и в легендарном VI веке, и в последующие века. Никаких социальных революций или катастроф не происходило. На равнинах Дании, в норвежских высокогорных долинах и на расчищенных от леса полях в Швеции все шло как обычно.

На севере норвежцы и шведы соперничали за пастбища с пестро одетыми номадами-саамами и их кочующими стадами; в Исландии бонды осваивали все бо́льшие территории, а тепло вулканов и течения Гольфстрим продолжало им помогать. Исландцам и гренландцам приходилось тщательно отбирать животных, которые могли пережить зиму; остальную скотину забивали в сентябре. Сегодня их домашний скот показался бы очень мелким: жилистые овцы, пятнистые неуклюжие коровы и быки. Они давали меньше молока и мяса, однако хозяин без труда перевозил их с места на место, если отправлялся в долгое странствие или решал переселиться в новые земли. Коней, как правило, осенью не убивали: эти животные умели находить себе пищу и погибали лишь в самые суровые зимы.

С VIII по XI век в жизни тех, кто в Скандинавии был связан с землей, мало что изменилось – бонды не признавали новшеств. Правители приходили и уходили: некоторые правили хорошо, другие – не очень. Когда приходила нужда, человек мог взять оружие и сражаться за них или против них – смотря по обстоятельствам. Норвежские бонды, изгнавшие, а потом убившие конунга Олава, почти сразу же с радостью признали его святым. Английские кэрлы (крестьяне), в том числе обитатели Денло, пошли за королем Эдуардом Исповедником из Уэссекского дома, как прежде шли за Кнудом. Даны в Дании повиновались сыну Кнуда Хардекнуду, потом норвежскому Магнусу, потом Свену Эстридсену или Харальду Суровому.

Несомненно, в жизнь вошла новая религия. Вскоре после того мудрые люди записали законы, несомненно, очень важные, в особенности для конунгов, ярлов и епископов, но едва ли настолько принципиальные для местного скотовода, рыбака и охотника. Торговцы по-прежнему везли товар морем через Балтику, проливы Зунд и Каттегат и направляли свои груженые корабли на юг и юго-запад – к берегам Фризии, Франции или Британских островов. Перекупщики навьючивали доставленное добро на лошадей и отправлялись в долгий путь по фьордам и горным тропам. Ремесленники странствовали по городам, усадьбам, хуторам и деревням, продавая или обменивая свои изделия. Рынок сбыта постепенно расширялся.

Каковы были межскандинавские отношения? Норвежско-датское соглашение 1064 года, согласно которому обе страны признали независимость друг друга, было не последним по важности предвестником завершения эпохи. С самого своего возникновения и до 1035 года, до начала правления Магнуса, сына Олава, Норвегия оставалась под данским влиянием. Однако потом традиция была нарушена.

После смерти Хардекнуда в 1042 году на данский престол взошел Магнус, чего ранее не случалось. Но подобное положение также порождало дисбаланс, и только после того как в 1047 году в Дании вернулась к власти исконная датская династия, а в 1064-м Норвегия признала этот факт, в отношениях между двумя соседними странами установилось некое устойчивое равновесие. Неудача Харальда Сурового, попытавшегося претендовать на английскую корону в 1066 году, и отказ Свена от подобных притязаний в 1070-м тоже стали показателем «сокращения экспансионистского потенциала».