Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка

Этот сдвиг происходил медленно, и, очевидно, мало что изменилось к 1053 г., когда Папий Ломбардский завершил свой труд «Основа первоначал науки» (Elementarium doctrinae rudimentum). Сегодня Папия по справедливости можно назвать первым западным лексикографом, поскольку его словарь произвел революцию: это был первый латинский словарь значительного объема, упорядоченный по алфавиту вплоть до третьей, а иногда и четвертой буквы. В предисловии Папий дал объяснение системе организации, которую он выбрал для своего словаря, а скорее, даже изобрел (как можно предположить, основываясь на исключительно подробном представлении этой системы): «Любой, кто хочет найти что-то быстро, должен также заметить, что вся эта книга организована в соответствии с алфавитом не только по первым буквам слов, но также по вторым, третьим и иногда даже по дальнейшим определяющим расположениям букв». В его рукописи первое слово на каждую из букв было отмечено большими инициалами A, B, C и т. д.; каждое изменение порядка по второй букве (например, от Ab к Ac) – знаками среднего размера (B и C и т. д.); изменения по третьей букве (от Aba к Abb) – маленькими a и b и т. д.

Но несмотря на все старания, Папий счел необходимым предупредить читателей: «Даже при учете первой, второй и третьей букв соотношение [слов] иногда меняется из-за использования на письме разных букв. Например, hyena одними людьми пишется с "i", другими с "y" или с придыханием [то есть с "h"]. А растение, которое некоторые называют verbena, другие называют berbena»[99][100]. Ибо в отсутствие стандартизированного правописания (а такая ситуация сохранялась практически во всех частях Европы еще полтысячелетия) составители словарей могли разве что предвидеть появление совершенного расположения слов в будущем. И хотя Папий приложил много усилий, объясняя свой метод, многие из переписчиков его словаря либо не поняли его, либо не сочли нужным: сохранившиеся рукописи показывают, что вплоть до XII–XIII вв., когда алфавитный принцип широко распространился, переписчики часто игнорировали установленное Папием расположение текста и указания на полях[101].

Хотя в Средние века еще не существовало достаточного количества инструментов, позволяющих отыскивать необходимую информацию, латинский мир унаследовал от Античности практику составления эпитом, или кратких пересказов и выдержек, передающих содержание книги, богословский тезис или вообще суть какого-то конкретного сочинения. (См., например, главу 1 о сохранении «Ономастикона» Юлия Поллукса в виде эпитомы.) Бóльшая часть энциклопедии Исидора Севильского состояла из кратких изложений и конспектов античных авторов; хотя поначалу его подход был исключением, уже к концу VIII–IX вв. в произведениях церковных авторов все чаще стали появляться ссылки на античные источники и цитаты из них. В IV в. до н. э. Аристотель так описал собственный метод работы: «Мы должны подобрать материал из справочников и составить подборки материала на различные темы, помещая их под отдельными заголовками, как, например, "О добре" или "О жизни"».

Идее заголовков предстояло стать более влиятельной, чем Аристотель мог представить. В Европе на протяжении почти двух тысячелетий такие заголовки, или, как он их называл, topoi (топосы, буквально «места»), служили одним из основных средств упорядочения информации и отсылок к ней, как для взрослых читателей, так и для школьников. Римский государственный деятель Цицерон (106–43 гг. до н. э.), прославившийся своим красноречием, советовал тем, кто стремился ему подражать, иметь «наготове различные общие места, которые могут быть мгновенно использованы для изложения [вашего] дела»[102]. Многие классические авторы прославились среди современников и на столетия вперед благодаря коллекциям общих мест. Так, книга «Наставление оратору» (Institutio Oratoria) Квинтиллиана (ок. 95 г. до н. э.) еще в VII в. цитировалась Исидором Севильским и продолжала сохранять значение тысячелетие спустя, что подтверждают ссылки на нее у Александра Поупа. В XIV в. Чосеру были известны «Моральные дистихи» (Disticha de Moribus) Дионисия Катона, автора III или IV в. н. э.; через четыре столетия содержание «Дистихов» по-прежнему казалось глубоким, так что Бенджамин Франклин в 1735 г. перевел их рифмованными двустишиями[103].