Всерьез (ЛП)

Было сложно не залипать взглядом на пальцах Тоби, пытающихся обездвижить меня, но я поглядывал и на экран, где мужчина и женщина сердито что-то пели друг другу. Тоби шептал слова себе под нос, периодически перемежая их инструкциями из книжки. Сердце беспомощно болело за него, а тело — господи боже — тело вело себя как шлюха.

Я чуть сдвинулся, стараясь не привлекать внимания, но стоило бы знать, насколько глупо на такое рассчитывать. Глаза Тоби распахнулись, с лица исчезла неподвижность, что превращала его почти в незнакомца в этих жутковатых отблесках экрана.

А потом его ладонь вжалась мне между ног.

— Слушай, у тебя что, встает тут прямо перед Фредом Астером? Фу-у.

— Прости. — Я заерзал еще больше. — Не могу сдержаться. Ты же меня связываешь. Знаю, это не то, что тебе сейчас нужно.

Он широко улыбнулся.

— Это именно то, что мне сейчас нужно.

— И я наверняка испортил все твои счастливые детские воспоминания.

— Или… — Он крепко затянул узлы, подсунув под них большой палец для верности, и я застонал. — …создал новые.

Я прикрыл глаза, и все исчезло, кроме Тоби и шороха веревки по коже.

— Если ты этого хочешь.

— Я не знаю, чего хочу.

А я не знал, что ответить. Какое-то время мы сидели молча, голова Тоби склонилась над моими заарканенными руками, а Фред и Джинджер пререкались на заднем плане.

Роберт любил меня связывать. Строго, художественно, любовно, унизительно — мне кружило голову любое его настроение, странная свобода, которую дарила обездвиженность, и умиротворение от того, что тебя так безжалостно держат.

А сегодня все совсем по-другому.

Я волновался о Тоби. Горевал из-за его горя. Но в то же время чувствовал себя в каком-то смысле даже довольным. Сейчас он здесь, со мной, и я… я стану лучше сам и стану лучше обращаться с ним. Буду его поддержкой во всех сторонах жизни, в которых раньше не был. Сделаю так, чтобы со мной он чувствовал себя счастливым и окруженным заботой и вниманием.

Как и я с ним.

Он ругнулся себе под нос, когда очередной узел соскользнул и развязался.

— Кажется, руки у меня для этого не из того места растут.

— Ты же только учишься. — Я пошевелился, напрягся, и большая часть пут все равно удержалась. — Откуда такой внезапный интерес к вязанию узлов?

— Чтобы чем-то занять руки? Не знаю. Думал, может, произвести на тебя впечатление.

— Ты не обязан меня впечатлять, Тоби.

Не стоило этого говорить. Я понял уже по поползшим вниз уголкам его губ.

— Ну, знаешь, а вот вдруг мне хочется.

— Я и так уже твой. — В нем чувствовалось какое-то… беспокойство, неуверенность, и я не мог даже толком понять, откуда они взялись, не говоря уж о том, чтобы что-то с ними сделать. И попробовал с более шутливым тоном: — Тебе не нужны веревки, чтобы меня удержать.

— Но твой бывший парень…

Этого я не ожидал, да и не хотел услышать. Я не горел желанием говорить с Тоби о Роберте, и не потому что пытался что-то от него скрыть, а просто и так уже потратил слишком много времени на прошлое.

— Веревки были одним из его пристрастий, да. Но теперь я с тобой. У нас есть наши собственные пристрастия.

— Ладно. — Он прижал колени к груди, оперся на них подбородком и весь свернулся в комочек.

А я пожалел, что связан, иначе мог бы коснуться его, заверить хотя бы телом. В итоге я накинул на него петлю из сцепленных рук и притянул к себе. Он удивленно вскрикнул — практически хихикнул — и устроился поудобнее у меня под боком.

— Ты правда переживаешь из-за призраков бывших бойфрендов?

— Слушай, да я из-за всего переживаю. — Он уткнулся головой мне в плечо и громко выдохнул. — Знаю, что думать надо о деде, а в голову лезут только мысли обо мне. Черт знает что вообще.

— Я же говорил, что тут нет правил. Что бы ты ни чувствовал, это нормально.

— Даже изводиться из-за… — Он смущенно коснулся подбородка. — …того, какой я сейчас бородавчатый? Это тоже нормально, да? Не делает меня конченым недалеким эгоистом?

— Нисколько. И я тебе завтра куплю масла чайного дерева.

— Господи, я страшнее атомной войны. — Он спрятал лицо у меня в изгибе шеи.

— Кожные воспаления обостряются при стрессах и эмоциональных потрясениях.

— Спасибо, утешил, мистер Доктор.

— Тогда как насчет такого? — Я потерся щекой о его скулу, неуклюже ласкаясь без рук, которыми можно было бы коснуться или ухватиться. — Ты красивый.

Он извернулся и взглянул на меня широко раскрытыми, чуть влажными от слез глазами.

— Я так боюсь, Лори. Боюсь остаться один и… и вообще всей своей жизни боюсь. — Он со свистом втянул воздух, и слова так и хлынули целым потоком: — А потом начинаю реально злиться на деда за то, что меня оставил. А потом чувствую себя полным уродом. А потом нервничаю из-за чего-то, совершенно не относящегося к делу, типа прыщей или незавязывающегося двойного скользящего узла. Или того, что мне не затмить какого-то мужика, с которым ты был лет десять назад.

— И все это можно понять, — успокаивающе сказал я. — Кроме идиотизма про Роберта.

Я поцеловал его в щеку. На экране бежали титры, купая нас в мерцающем свете.