Всерьез (ЛП)

Секунду Лори молчит. А затем выдает: «Хорошо». И я понятия не имею, что оно в данном случае вообще значит. Он нагибается и легонько меня целует.

А потом хватает один из запасных фартуков с крючка на двери и повязывает его на себя. И пока я стою, разинув рот, широким шагом выходит в зал, захватив с собой помятую кучку заказов. Я слышу щелчки фильтра и перестук от кофемашины, а потом его голос с легкостью разрезает недовольный шум кафешки:

— Так, господа, у нас произошла техническая неполадка в системе приема заказов…

— Какая еще неполадка? — спрашивает один из американцев.

Буквально миллисекундная пауза, а затем Лори с самым каменным лицом отвечает: «Упали с держателя».

И народ смеется. Но так, по-доброму.

— Поэтому мы сейчас подадим каждому по бесплатной чашке кофе и еще раз уточним ваши заказы, а затем принесем вам еду так быстро, как только сможем.

Я работаю в «Сальном Джо» уже почти год, так что хорошо знаю местную обстановку, и прямо чувствую, как меняются настроения в зале. Отчего малость в шоке. Бесплатная чашка кофе за 99 пенсов не должна вот так брать и делать людей из недовольных довольными, но в Лори есть что-то — раньше я это видел только так приглушенно, что ли, или, может, только сфокусированным на мне. Но каким-то образом Лори заставляет тебя в него поверить. И не важно, о чем-то большом идет речь или о мелочи, но ты все равно веришь.

Дико странно видеть его вот так, когда он просто Лори, в этой замызганной кафешке.

А под занавес он, наверное, превратит для меня тыкву в карету.

Сейчас он разговаривает с Руби, обсуждая — а точнее, объясняя ей — систему нумерации столов. Это не та, которой мы обычно пользуемся, но если честно, у него, пожалуй, даже лучше. А в следующий момент Руби уже на кухне с закатанными рукавами, моет посуду — абы как, но все же лучше, чем никак. И я слышу голос Лори в зале, словно у меня приемник на него настроен, даже если не разбираю конкретные слова.

Он появляется у окна раздатки с кувшином кофе в одной руке и стопкой заказов, которые сразу вешает на держатель, в другой.

— Два английских — один без колбасы-кровянки, один с двойными сосисками. Один омлет с беконом и сыром. Одна картошка фри и порция картофельных оладий.

Я на секунду столбенею. А потом… отмираю.

И все снова становится просто.

Два английских — один без колбасы-кровянки, один с двойными сосисками. Один омлет с беконом и сыром. Одна картошка фри и порция картофельных оладий.

Это… это я могу.

И делаю. А во время готовки легонько дергаю за держатель, чтобы можно было время от времени бросать взгляды на клочок бумаги, трепыхающийся над головой. Вообще-то, напоминалка мне не нужна, но здорово, что Лори — ладно-ладно, его почерк — так близко ко мне. Для доктора пишет он аккуратно, но, может, это специально сейчас постарался. И номер стола написал в квадратике в верхнем правом углу, чтоб все четко.

Следующие заказы поступают быстро, и Лори повторяет их мне вслух, когда посылает счета по держателю, но все хорошо, я справляюсь. По правде, когда Лори рядом, мне кажется, что я все могу.

И это тоже по-своему пугает.

Когда первый заказ готов, я расставляю тарелки на раздатке и звоню колокольчиком, а раз уж чувствую себя почти здоровым, чтобы дурачиться, то еще и выкрикиваю: «Кушать подано!»

Лори тут же появляется, на секунду мы встречаемся глазами над парой английских завтраков, и он посылает мне улыбку.

Мужчина, которого я связал по рукам и ногам на его кухонном столе, пока пек лимонный пирог с безе. Который практически позволил мне заставить его страдать на людях. Который все продолжает и продолжает находить способы отдать себя мне и никак не остановится.

Не… знаю, что я сделал, чтобы… заслужить такое. Как я в принципе могу быть тем, что он хочет? Особенно теперь, когда, по сути, истерил в майонез. Ну, рядом с майонезом, но это мало спасает.

Тут дело в том, что мне легче верилось в хорошее, пока дед был жив. Но теперь его нет, и остался только я, и кто же будет мной гордиться, когда тут и гордиться-то нечем? Частички меня и частички его лежат в коробках в хосписе. И мне надо их забрать, но не хочу видеть, как на самом деле выглядят две жизни.

Спустя где-то час мы практически вернулись в нормальный режим. Я весь взмок и устал, как собака, и все еще хочу… господи… Лори сказал «домой».

Так что да. Хочу пойти домой с Лори.

Дом звучит даже лучше, чем Париж.

До сих пор не могу толком поверить, что Лори — это тот же товарищ, который пришел в ужас при мысли о том, чтобы взять меня с собой в поездку за сто километров от города. Но если он и все еще хочет умчать меня куда-то, мне отпуск точно не светит. Плюс на моем счету сейчас ровно 57 фунтов 29 пенсов.

Я реально жил в каком-то безумном пузыре и так зациклился на том, как хочу Лори и как мне его получить, что ни на секунду не задумывался, как это вообще будет работать. Ну, типа вот он хочет поехать в романтическое путешествие, а я едва могу себе позволить сводить его в KFC.