Всеволод Иванов. Жизнь неслучайного писателя

Роман свой, достойный наследник рассказов, особенно «Анны Тимофеевны» – рассказа-плача по женщине, жившей только душой, – Федин должен был назвать или «Города и души», или «Мари Урбах», по имени главной героини, вокруг которой разворачивается действие, а главное, страсти человеческие. Юной Мари нужны сильные люди и большие чувства. Но маркграф Мюлен-Шенау оказывается типичным прусским воякой, а потом, на волне разоблачения войны и ее заправил, появляется Андрей Старцев, олицетворяющий все, что войне противоположно: революцию и любовь. Много тут значил и автобиографизм, впечатления о жизни в Германии и от обороны Петрограда от Юденича. Роман Толстого «Хождение по мукам» Иванов мог прочитать и раньше, еще в 1922 г. Но и здесь, в произведении человека более старшего, литературно опытного, с богатым жизненным и культурным багажом поражало выдвижение на первый план частной судьбы нескольких героев – сестер Булавиных и одного заводского инженера. А точнее, по большому счету только одной сестры – Даши, которой мучительно больно жить в страшном Петербурге и которая находит свое личное и душевное счастье и покой в инженере Телегине. Опять та же душевность, муки души, попавшей в тиски истории – Первой мировой войны и русской революции. И все это с точки зрения Даши, которой писатель дает все права на истинность мыслей, чувств, поступков. На двоих с Телегиным они действительно испытывают немало.

В идейном обосновании своего отъезда и своего романа тоже – письме Н. Чайковскому – Толстой употребляет заветные слова, ставшие заглавием романа: «Я представляю из себя натуральный тип русского эмигранта, т. е. человека, проделавшего весь скорбный путь хождения по мукам». И этот «тип» теперь, в апреле 1922 г., решительно настроен вернуться на родину, ибо намерен «делать все», чтобы извлечь из революции доброе и справедливое, ради «укрепления нашей великодержавности».

А ведь за полгода до окончания романа, в ноябре 1920 г., он отвечал на газетную анкету: «Сила большевиков была в том, что самые высокие идеи они приложили к самым низшим инстинктам человека. Например: во имя мировой справедливости: ненавидь, убивай, грабь, насилуй…» Однако в романе, начатом летом 1919 г., таких гневныхпассажей на удивление мало, практически нет. Наоборот, издавая в 1922 г. «Хождение по мукам» в Берлине, Толстой смягчил антибольшевистские места. Не говоря уже о советских изданиях начиная с 1925 г., когда задумал расширить роман до эпопеи, превратив изначальный текст в ее первую часть под названием «Сестры». Так постепенно сошли на нет и остатки крамолы, те, что еще оставались (получилось «остатки, которые еще оставались»). Ибо важнее войны и политики для Толстого были мир и налаженный быт. Чуковский писал о романе: «Упорно противополагает Толстой это любовно-семейное счастье вселенскому горю (…). Он тысячу раз повторяет, что эти двое счастливы, несмотря ни на что». И еще потому, что они ведь в России, а ее в эмиграции Толстой полюбил еще сильнее.

Этот толстовский патриотизм и почувствовал Иванов. И не скрыл в своих ответных письмах писателю 1922 г. «Хождение по мукам» ему не понравилось: «Словно – грубо – перевод с немецкого». Тем не менее Толстой продолжал для него ассоциироваться с романом, который Иванов и начал писать почти «под» Толстого. Свой новый роман «Северосталь», о работе над которым он красочно сообщал Толстому, Иванов возненавидел, вплоть до уничтожения рукописи. Ибо не предусматривал человека, его душу и муки, а только вещи – «вращение вещей» – «Северосталь». Думал, что напишет его легко и быстро, к февралю следующего 1923 г., да и план уже был готов: «петербургская фантастика сталелитейного завода», и вокруг «неподвижных» и «прямых» людей «будут вращаться вещи». Все ясно, как день! На смену производства орудий и пулеметов для войны идет «выработка тракторов», «пошли фабрики и машины» – что тут много думать, за три месяца (письмо Толстому написано 8 декабря 1922 г.) он напишет и всем «продемонстрирует свои новые ботинки».