Всеволод Кочетов и его opus magnum

Если уж зашла речь о социальной стратификации и даже поляризации формально советского общества шестидесятых-семидесятых годов, сделаем небольшое отступление. Московское молодёжное общество делилось тогда на «золотую молодёжь» и «пролетариев», но каждая из этих категорий, в свою очередь, имела свои градации. Верхняя страта «золотой молодёжи» — это, конечно, уже зародившаяся и оформившаяся богема, точно описанная Патрицией Блейк (зачем ей было привирать: она же писала для своего, американского, издания!) и не менее точно, но уже в образно-художественной форме воспроизведённая Кочетовым в романе. К женской части богемы принадлежали содержанки богатых «папиков». Всё как всегда, но это только теперь содержанки гордятся тем, что они содержанки, тогда же всё было прикровеннее и лицемернее. Во-первых, чисто формально все совершеннолетние граждане были обязаны где-то учиться или работать. Тунеядство было статьей Уголовного кодекса, предполагавшей штрафы и даже реальные наказания (поэт Бродский, как известно, был приговорён к ссылке к северную деревню, где его принудили к физическому труду, что, с точки зрения советского уголовного права, было совершенно логично, поскольку профессии «поэт» в советском трудовом уложении не существовало, и, следовательно, Бродский пострадал за свою же беспечность, потому что возможностей «оформиться» в советское время было немало; проще всего было оформиться уборщицей или дворником и приплачивать тому, кто делал эту работу вместо тебя, такие сделки были обоюдовыгодными, но о них не распространялись). Белла Ахмадулина, самая богемная из тогдашних богемниц (кстати, самого номенклатурного происхождения: её отец был большой шишкой в союзном таможенном ведомстве), была членом Союза писателей и, следовательно, считалась трудоустроенной, а деньги на очень и очень роскошную жизнь она получала от очень и очень богатого мужа, литератора Юрия Нагибина; фактически она была его содержанкой, но тогда такие отношения было принято прикрывать «штампом в паспорте». Кроме того, к богеме принадлежали манекенщицы; их было немного, но именно они задавали тон в манерах, модах и в поведении; некоторым из них удавалось выходить замуж за таких же, как и они сами, но несравненно более высокопоставленных представителей советской богемы: смотрим на Татьяну Михалкову, жену нынешнего «Бесогона», снимаем с её головы чёрный бантик, отнимаем от её теперешней внешности шестьдесят лет… и прекрасно представляем себе, какими модными девушками восхищалась Патриция Блейк в ресторане ВТО. Однако если Татьяна Михалкова, со штампом в паспорте, в реальности была содержанкой, а потом и домохозяйкой, то знаменитая манекенщица Регина Збарская котировалась несравненно выше — так высоко, что она и сама кого угодно могла взять на содержание и, по сути, кормила своего мужа, не слишком успешного художника Льва Збарского; она была птицей очень высокого полёта и не нуждалась в знакомствах со всякими «Патрициями», и ресторан ВТО, на фоне её заграничных «гастролей» и производимого там фурора был явно ниже её уровня. Кстати, о Регине Збарской снят очень хороший, я считаю, современный сериал «Красная королева»: да, «мыло», но очень качественное «мыло», на фоне современной-то халтуры; и моды, и нравы тех времён в нём воспроизведены достаточно достоверно, на пятёрку с минусом, респект декораторам и консультантам.

Ясное дело, что вокруг таких трудоустроенных (формально, безусловно, трудоустроенных) поэтесс, типа Ахмадулиной и таких манекенщиц, типа Татьяны, пока она ещё не стала Михалковой, крутилась всякая шушера рангом поменьше, составлявшая их свиту (да-да, всякие нонконформистки «с плоской грудью и крупными жёлтыми зубами» и девицы в пластиковых туфлях с розочками).

Такой была богема — тогда ещё сравнительно немногочисленная, но очень вонючая.

«Золотая молодёжь» того времени — понятие несколько растяжимое, но объединяемое одной общей характерологической особенностью: все её представители происходили их «хороших семей». «Хорошая семья» — понятие тоже несколько растяжимое, рассмотрим несколько разновидностей.

Высший уровень советской «хорошей семьи» — это семьи высокопоставленных советских функционеров и дипломатов. Селились на Кутузовском и в высотках на Котельнической и на Баррикадной (интерьеры можно увидеть в фильме «Москва слезам не верит»; правда, там была представлена профессорская квартира, но профессора и особенно академики по статусу приравнивались к партийным функционерам и даже превосходили их, потому что академики могли иметь личные дачи, а партноменклатура — только казённые, о чём мы можем судить, в частности, по тому, как быстро вдову Брежнева изгнали с принадлежавшей государству дачи).