Всеволод Кочетов и его opus magnum

Всё, что смог устроить её приятель [под ним явно подразумевается тот «малый», которого она в своей постели учила писать стихи якобы про Петра I, но с толстым намёком на советский режим, то есть белоглазый Евтушенко. — О. Щ.], — это заказать отдельный кабинет в одном из ресторанов и собрать компанию человек в пятнадцать. [Да, непримиримый «обличитель», тогдашний Женёк, проявил себя здесь самым низкопробным холуём при заезжей проститутке, которую он подобострастно кормил из руки кусочками шоколада — О. Щ.] Большинство были поэты и поэтессы, несколько прозаиков и будущих прозаиков [компанию Евтушенко составили Окуджава и прочие лирические пииты. «Будущие прозаики» — это прелестно; это значит люди, которые, ничего не написав, только отирались около «богемы» — О.Щ.]. Все они быстро напились [было бы странно, чтобы они сохранили приличный вид — О.Щ.] и стали читать стихи для «заграничной гостьи». <…> Одна из поэтесс, с плоской грудью и крупными жёлтыми зубами, запела на английском языке. [Плоская грудь и крупные жёлтые зубы — каков образ, а! — О.Щ.] Произношение у неё было такое, что Порция Браун почти ничего не поняла <…> [почти дословное совпадение со статьей Патриции Блейк в «Энкаунтре»: «At one table, a group of young actors in overtailored, over-tight suits were singing «Blue Suede Shoes» in something like English». — Заметно, что и самая Патриция, несмотря на наигранный восторг, относилась с изрядным презрением к этим полезным идиотам. — О. Щ.]… Изрядно подвыпившую компанию — теперь в ней было человек шесть или семь — впустили через служебный ход в ресторан театрального общества. В зале было шумно, что называется, дым коромыслом. Кухня уже не работала, блюд не подавали. Приятель Порции Браун [то есть Евтушенко — О. Щ.] заказал шампанского, шоколаду и фруктов.

Как видим, достаточно точное, а временами и почти буквальное, воспроизведение статьи Патриции Блейк из её предисловия к антологии «молодых прогрессивных» литераторов.

А теперь возвратимся к одному из фрагментов статьи Патриции Блейк, процитированной выше Кочетовым в его очерке «Скверное ремесло». Так какой же была публика ночного ресторана ВТО? А вот такой (с удовольствием привожу эту цитату во второй раз):

Прелестные девушки с причёсками «улей» и зелёными веками, одетые в пушистые итальянские шерстяные кофты и короткие юбки в складку, ходили между столиков, приветствуя друзей.

Ну, вообще-то это отличная шпаргалка для кинематографистов, снимающих фильмы в стиле «ретро», о начале шестидесятых годов. Причёска «улей» тогда называлась «бабеттой», в честь Брижит Бардо, которая в фильме «Бабетта идёт на войну» появилась с пышным начёсом, перетянутым широкой лентой. Наш наблюдательный народ характеризовал эту «бабетту» остроумной частушкой:

Девушка с начёсом,
На затылке шпилька.
А внутри начёса
Банка из-под кильки.