Вся моя жизнь: стихотворения, воспоминания об отце

Ты ушел. Не откроются двери.
Тих и темен последний твой дом.
Неизведанных верст не измерить.
Не поведать о самом больном.

Не мечтать о немыслимой встрече

И принять неизбежность разлук.
Я не плачу. Не ляжет на плечи
Тень усталых и ласковых рук.

Но как сон к моему изголовью

Ты подходишь, по-новому тих,
И своею огромной любовью
Согреваешь как солнце мой стих.

«В халате белом. Глаз не отвести…»

В халате белом. Глаз не отвести
От рук, или от губ — не все равно ли? —
(И для меня настанет этот час.)
Не крикнуть, в холоде спокойных глаз
Читая приговор, незыблемый — до боли —
Все мысли преградив и все пути.
А эта комната (палата, кабинет)…
По-старому удушлив здесь порядок;
Как будто все — как было на земле.
Все так же воробьи судачат о тепле;
(Как странно: больше воробьев не надо!
Тепла и неба тоже больше нет.)
О, боль, о, удивленье без границ:
И я? Я — тоже? Тоже? — Неужели?
И жалости неистовый прилив —
К себе, к земле; но, руки опустив
(Они, как сердце, сразу опустели),
Все вдруг понять и пасть покорно ниц.

(1.5.1938. Рига)

ВЕСЕННЯЯ ТРЕВОГА

Как от берега, мысли отчалили,
Я в тревоге осталась одна.
Только ветер дышал опечаленно
В дождевую завесу окна.

Это — Муза Далекого Странствия

Покидала взволнованный дом.
Пробуждала заглохшие станции —
Как свирелью — томящим свистком.

Отправлялась в далекое плаванье,

Под томительный шепот весны,
Покидая угарные гавани,
Оставляя тревоги и сны.

И, меня заразившая песнею,

С первой птицей звенела она, —
Что на свете всех весен чудеснее,
Голубая земная весна.

Шестнадцатилетний

Жизнь распахнула дверь. Ты вышла на порог.
Как много пред тобой раскинулось дорог!
Как много времени в твоем большом краю.
Неси, как знамя, молодость свою!
Звенит душа и в двери льется свет.
Жизнь хороша. — Тебе шестнадцать лет.

К молодости («Мы об руку прошли кусок пути…»)

Мы об руку прошли кусок пути.
Теперь — недолго. Близок перекресток
Дай мудрость мне великую найти,
Чтобы проститься благостно и просто.

Так в день какой-нибудь в последний раз

В зеркальной глуби — может быть, весною, —
Ты улыбнешься и уйдешь из глаз,
Покинешь мир, пронизанный тобою.

И жизни ход, суровый и простой,

Вдруг станет ясен в суете весенней,
А ты уже проходишь стороной,
Как — из лесу — неведомое пенье.

Все так же рьян старинный соловей,

И под луной светла твоя дорога,
Но не теплей от песенки твоей,
Что жизни, может быть, еще осталось много.

Тебе, Латгалия («Каждый миг сохраню…»)